– Лэйси включила в своей комнате радио на полную катушку, – сказал он. – Мама ей разрешила. И это всегда так было. Она – любимица.

Марк покачал головой.

– В душе Лэйси хорошая, знаешь? Может, она и испорченная, но душа у нее хорошая. У нее доброе сердце, как у мамы.

Лена ждала, досчитала до двадцати пяти, когда Марк снова заговорил.

– Она пришла в мою комнату чуть попозже, – сказал он. – Наверное, знала, что я все еще злюсь. Хотела загладить ссору. Она всегда была миротворцем. Думаю, поэтому люди ее и любят.

Он слегка улыбнулся, но глаз не открывал.

– Она взяла меня сзади за шею, а потом мы вдруг начали целоваться. По-настоящему.

Лена пыталась вспомнить уроки Джеффри. Он учил ее скрывать свои чувства, чтобы не погубить признание, хотя от мысли о Марке Паттерсоне, целующем маленькую сестру, все в ней перевернулось. Она хотела сказать что-то, остановить его, чтобы его рассказ не мучил ее до конца жизни, но знала, что не имеет на это права.

– Не знаю, как все получилось, – сказал Марк. – Мы целовались, потом она стала трогать меня, и это было так здорово.

Он взглянул на нее, ожидая ее реакции.

– Знаю, это было дурно. Но тогда мне было так хорошо, что я не мог остановиться.

Лена кивнула, стараясь контролировать выражение лица. Она очень сомневалась в том, что Лэйси Паттерсон соблазнила брата. Сексуальные преступники часто говорят, что жертва «сама этого хотела».

– Ты наверняка не поймешь, – сказал он. – Но ты не знаешь, как это бывает. Отец всегда со мной очень груб.

Он стукнул себя по ноге кулаком.

– Я ни разу не видел от него добра. Ни разу.

– Знаю, – сказала Лена и заставила себя дотронуться до его руки. – Это я понимаю, Марк.

Выражение его лица смягчилось, и он сказал:

– Я ее к этому не принуждал.

– Верю.

– Она первая начала, – сказал он. – Это она пришла в мою комнату. Это она начала меня целовать, это она стала меня трогать.

Лена кивнула, потому что только это она и могла сделать.

– Она меня очень хотела. Я просто…

Он покачал головой и зажмурился, словно стараясь вернуть воспоминания.

– Тогда мне все казалось нормальным. Ведь она меня хотела. Я это чувствовал. То, как она брала меня за шею и притягивала к себе.

Лена проглотила подступившую к горлу желчь.

– Когда я трогал ее и был с ней, – сказал Марк, – то чувствовал себя цельным, законченным, понимаешь? Казалось, что все наконец так, как следует.

Он прикрыл глаза рукой.

– Она была очень хороша. Где она всему этому научилась?

Казалось, он ждал от нее честного ответа, но Лена молчала.

– Я хочу сказать… ты ведь видела моего отца. Не похоже, чтобы он в этом разбирался.

Марк покачал головой.

У Лены невольно вырвалось:

– Твой отец тоже с ней спал?

– А то! – сказал он, словно обращался к круглой дуре.

Лена прижала руку к животу. Она думала о бедной Лэйси Паттерсон и о том, через какой ад она, должно быть, прошла.

– Расскажи мне о Дженни, – сказала она.

Марк невесело рассмеялся.

– Да, Дженни, – сказал он. – Я был с ней пару раз.

Он помолчал.

– Она была очень милой. Ну, я тебе об этом уже говорил.

– Она была тебе хорошим другом.

– Да, – сказал он, в его голосе появилась насмешливая нотка. – Так оно и было, пока она нас не поймала.

– Поэтому она и наставила на тебя пистолет?

– Частично поэтому, – подтвердил он.