– У Марка были такие же ощущения, – сказал Джеффри.

Файн фыркнул:

– Марк!

Он произнес это слово так, будто говорил о дьяволе.

Ник переглянулся с Джеффри.

– Знаете, почему Дженни хотела его застрелить? – спросил их Файн со слабой гримасой на лице. – Потому что он хотел делать то же самое.

– Что делать?

– Ему это очень нравилось, – сказал Файн. – У Марка не было угрызений совести по этому поводу.

– А у тебя были? – спросил Ник.

Файн этот вопрос проигнорировал.

– Ты говоришь, Марку нравилось позировать для фотографий? – спросил Джеффри и тут же вспомнил выражение боли на фотографиях Марка в найденных ими журналах.

Вряд ли такое лицо бывает у человека, которому нравится то, что он делает.

– Не просто нравилось. Он хотел это делать.

Файн постучал по столу пальцем.

– Еще немного, и он начал бы делать это с собственной сестрой. Дженни знала это. Она знала, в кого превратился Марк. Знала, что он кончит тем, что начнет жить с Лэйси.

Он фыркнул носом, словно сдерживая слезы.

– Дженни пыталась защитить Лэйси от этого животного.

– А доказательство у тебя есть? – требовательно спросил Джеффри.

– Грейс ввела его в игру с шести лет, – сказал Файн. – Еще немного, и он стал бы таким же. Дженни это знала.

– Да ты понятия не имеешь, кем стал бы Марк, – заявил Джеффри. – Если каждый подросток, которого изнасилует такой урод, как ты, повзрослев, сделается педерастом…

Файн прервал его.

– Вы не знаете Марка, шеф Толливер. Поверьте мне, он стал бы насиловать детей, как и его мать.

Файн покачал головой и злобно фыркнул:

– Он прошел обучение у мастера.

– Он сам еще ребенок, – возразил Джеффри.

Файн поднял палец, словно поймал Джеффри на противоречии.

– Он уже взрослый. Мог бы и остановиться.

– Ты тоже мог, – прорычал Ник.

Эти слова достигли цели – Файн посмотрел на Библию и сложил губы, как человек, которого несправедливо обвинили.

В комнате стало тихо. Казалось, все одновременно сделали глубокий вдох.

Пытаясь говорить спокойно, Джеффри спросил:

– Ты рассказал Дженни свою теорию насчет Марка? Поэтому она и захотела его застрелить?

Файн смотрел на Библию.

Джеффри воспринял его молчание как подтверждение.

– Что еще заставляла тебя делать Дотти?

– Только развозить журналы.

– Нет, до этого.

– Она заставляла меня приходить, когда делала фотографии, – сказал он. – Я не хотел, но она держала в руках мою жизнь.

Он вытянул вперед руки, словно в доказательство своих слов.

– Если бы эти фотографии стали достоянием общественности, они бы меня погубили. Мою жену, моих детей…

Его глаза словно заволокло слезами.

– На мне лежит ответственность.

– Ты позировал для других фотографий? – спросил Джеффри, удивляясь его глупости.

Впрочем, может, он не глуп, может, ему все это нравилось.

Файн кивнул.

– Я не хотел. Она… – он подыскивал нужное слово, – ей нравилось унижать людей. Ей это приносило удовлетворение.

– Как она тебя унижала?

– Она знала, что с мальчиками мне не нравится, но она заставляла меня вступать с ними в контакт.

– С Марком Паттерсоном?

Он кивнул и впервые застыдился.