Кухонная дверь с шумом распахнулась, и Тесс с раздраженным видом вошла в кухню. На ней был старый розовый купальный халат, а под ним зеленая футболка и шорты. Лицо бледное, слегка болезненное.

– Тесси? – спросила мать.

Тесс покачала головой, подошла к холодильнику и открыла дверь морозильника.

– Мне только кофе.

Кэти проигнорировала ее слова, дотронулась губами до лба дочери, проверяя температуру.

– Ты горячая.

– На улице тридцать градусов, – огрызнулась Тесс; она стояла вплотную к морозильнику, словно хотела войти в него. – Конечно, я горячая.

Она несколько раз распахнула халат, забирая холодный воздух.

– Господи, уеду туда, где нормальная погода. Клянусь, уеду. И мне плевать, если там говорят не по-людски и не умеют готовить овсянку. Все равно там будет лучше.

– Неужели все так плохо? – спросила Сара и приложила ладонь ко лбу сестры.

Будучи врачом, Сара знала, что такое измерение температуры столь же эффективно, сколь материнский поцелуй, но Тесс была ее маленькой сестренкой, а потому она обязана была что-то сделать.

Тесс отодвинулась.

– У меня предменструальный синдром. Мне жарко, и я хочу шоколада.

Она выпятила подбородок.

– Видишь это? – спросила она, указывая на большой прыщ.

– Было бы странно, если бы мы его не заметили, – буркнула Кэти и закрыла дверцу холодильника.

Сара рассмеялась, и Тесс хлопнула ее по руке.

– Интересно, как бы его окрестил папа, – поддразнила сестру Сара и хлопнула ее в ответ.

Когда дочери были тинейджерами, Эдди страшно веселился, дразня их прыщами на лице. Сара до сих пор чувствовала смущение, когда вспоминала, как отец представил ее одному из своих друзей: «Это моя старшая дочь Сара и Бобо, ее новый прыщ».

Тесс собиралась ответить, но тут зазвонил телефон. Она ответила с первого звонка.

Спустя две секунды Тесс шепотом выругалась и закричала:

– Папа, положи трубку!

По всей видимости, Эдди наверху взял трубку параллельного телефона.

Сара улыбнулась, подумав, что сегодняшнее воскресенье ничем не отличается от выходных последних двадцати лет. Сейчас войдет отец и скажет какую-нибудь чепуху вроде того, что он счастлив видеть всех своих девочек в кухне и босиком.

– Погоди, – произнесла Тесс и, закрыв ладонью трубку, спросила Сару: – Ты здесь?

– Кто это? – спросила Сара, хотя и догадывалась.

– А ты как думаешь? – огрызнулась Тесс. Ответа она ждать не стала и сказала в телефон: – Да, Джеффри, она здесь.

6

Бен Уолкер, бывший шеф полиции округа Грант, занимал кабинет рядом с залом заседаний. Каждый день Бен усаживался за большой стол, занимавший едва ли не все пространство комнаты. Тот, кто хотел говорить с ним, вынужден был сидеть за другим концом деревянного мамонта, упираясь коленями в ножки, а спиной – в стену. По утрам мужчины – а тогда в отделении работали исключительно мужчины – приходили выслушать задания на день, после чего расходились, а шеф запирал дверь. С этого момента и до конца рабочего дня его никто не видел. Вечером Бен садился в автомобиль и проезжал два квартала до ресторана, где съедал свой ужин.

Первое, что сделал Джеффри, когда сменил шефа, это – выбросил стол Бена. Дубовое чудовище пришлось разобрать, иначе он не протиснулся бы в дверь. В кабинете Бена Джеффри устроил кладовку, а сам въехал в маленький офис в передней части помещения. В один спокойный уикэнд Джеффри вставил венецианское окно: через него он мог наблюдать за сотрудниками, и сам тоже был у всех на виду. На окне были жалюзи, но закрывал он их редко.