Беседу Воинов прервали фанфары. Шум в зале мгновенно стих, все приглашенные встали и развернулись к главному входу, откуда должен был появиться Диктатор в сопровождении свиты придворных и эскорта из десяти наиболее отличившихся в прошедшем году Воинов. Алексей перехватил короткий взгляд Яматы и смущенно улыбнулся. В первом ряду эскорта должен был идти именно он, но досадное происшествие на Марсе вычеркнуло Туркина из почетного списка и отбросило его фамилию в третий десяток.

Фанфары прозвучали вновь, но двери, ведущие в покои правителя, так и не открылись. Туркин удивленно взглянул на Ямату, затем перевел взгляд на Горича и Семенова. Все Воины сохраняли спокойствие, но было заметно, что их, уже опытных участников подобных церемоний, незначительная на первый взгляд задержка с выходом Диктатора серьезно озадачила. В рядах придворных послышались робкие шепотки, что тоже не предвещало ничего хорошего.

Фанфары прозвучали в третий раз, и гостям стало окончательно ясно, что за дверями произошло нечто необычное. День Снятого Шлема, да ещё юбилей, репетировался многократно, причем в пяти или шести репетициях принимал участие сам правитель. Что могло помешать проведению четко спланированной церемонии, оставалось лишь гадать.

– Надо выйти на Купавина, – переключаясь на мысленную связь, заявил Алексей.

– Ему сейчас не до нас, – ответил Семенов. – Я уже попытался пробежаться по его мозговым лабиринтам. Он блокирует контакт.

– Значит, дело серьезное, – предположил Туркин.

– Не факт, – возразил Ямата. – Кто в эскорте?

– Из нашего округа только Купавин, но он занят, – подсказал Семенов. – Остальных я знаю формально. Выходить с ними на ментальный контакт вне боевой обстановки будет не по правилам.

– Кто знает, какая там обстановка? – подумал Туркин и взглянул на Горича. – Драган, может быть, сходишь?

– Без приказа я не стреляю, – негромко возразил Горич вслух. – Сейчас придет распорядитель и все нам доложит. А уж после мы решим, наступать или нет на покои родного правителя.

– Я схожу, – вызвался Семенов. – Какой толк стоять столбами вокруг столов? Ни тебе выпить, ни закусить. В конце концов, не расстреляют, а попасть на будущий год в эскорт я все равно не имею даже призрачных шансов, поскольку вечный «залетчик». Что мне терять?

Воины выразили товарищу мысленное согласие и на всякий случай связались с другими присутствующими в зале военными. Способны к мыслеконтакту были только Воины, поэтому всем офицерам регулярной армии пришлось кое‑что объяснять вслух. Специальные термины делали эти переговоры практически зашифрованными, но все же некоторые из вельмож поняли, что Воины обеспокоены. Волнение тут же охватило всех приглашенных, и зазвучавшие после вторых фанфар шепотки превратились в тихий ропот. Тысячи взглядов остановились на спине Семенова, который неторопливо подошел к дверям и осторожно приоткрыл старинную, подвешенную на петлях створку. Гул голосов на мгновение стих. Во'ин заглянул внутрь диктаторских покоев, но тут же отпрянул назад и осторожно закрыл дверь.

Семенов не оборачивался, но, судя по тому, как напружинилась его спина, затянутая в плотную ткань парадного мундира, он был готов к самым серьезным неприятностям. Туркин и прочие Воины отчетливо различали, как вокруг их замершего у двери товарища разливается почти неразличимая дымка, а коротко стриженый затылок Семенова под действием силового поля меняет структуру.

«Перехожу в боевой режим», – пронеслась по залу мысль Воина.

Этот сигнал был фактически командой «К бою!». Все Воины тотчас активировали силовые поля, а также ускорили свои нервно‑мышечные реакции и мыслительные процессы до уровня, недоступного пониманию обычного человека.