– Я и не знал, что ты у нас ясновидящий, – не удержался я от ехидного замечания.

– Ясновидение здесь ни при чем. Только у автолюбителей так сильно помят пиджак на спине. Возможно, у него есть даже личный водитель, но это не суть важно. Главное другое – новенький, с иголочки костюм за тысячу баксов у нашего клиента считается чемто вроде рабочего комбинезона. Не хило. Кроме того, судя по манерам, Завалихин приличная шишка, какой-то начальник. Вот и кумекай, что скрывается за его страстным желанием вернуть свой бумажник любой ценой.

– Тогда ты, Плат, осел.

– Это почему? – с обидой спросил Серега.

– Своей жадностью ты едва не впрямую сказал Завалихину, что не веришь его россказням о бумажнике ни на грош. Нужно было соглашаться на сто пятьдесят баксов – и спустить дело на тормозах.

– Ну и что с того?

– А то, что если он и впрямь большой прыщ на ровном месте, то возвращением бумажника наши с ним отношения могут закончится отнюдь не мажорно. Из меня сыщик как с дерьма пуля, но опасность я чую всеми фибрами и жабрами души. Наш клиент – очень серьезный человек. А такие люди отличаются от простых смертных обостренным чувством самосохранения. И ради этого готовы на все. Как тебе мой расклад?

– Впечатляет. Может, ты и прав, но мы ведь тоже не пальцем деланные. Поживем – увидим.

– Дай Бог нашему ягненку волка задрать… – буркнул я и достал из ящика стола стаканы и остатки закуски. – Поставь бутылки на стол! – гаркнул я на Маркузика, который все это время торчал, будто изваяние алкоголика. – Вы как хотите, а я без допинга на дело не пойду.

Серега посмотрел на меня, словно рублем одарил, но от комментариев сдержался. Пить он принципиально не стал и компанию поддержал только совсем осовевший Маркузик.

Спустя полчаса, оставив его на хозяйстве, мы с Платом уже тряслись в раздолбанном трамвайном вагоне на окраину города. Мне почему-то было грустно, однако я еще нашел в себе моральные силы трепать языком с двумя классными телками. Вместо того, чтобы поддержать разговор, Серега угрюмо отмалчивался, и мне не оставалось ничего иного как сойти с дистанции кобеляжа раньше времени. Разочарованные девушки, которые уже готовы были на любые жертвы ради хорошего интимного вечера, покинули вагон в полном недоумении, а я погрузился в черную меланхолию. На кой черт я связался с этим Платом?!

Глава 4. "МАЛИНА"

Никогда бы не подумал, что в нашем городе есть такие гнусные места. Мы с Платом углубились в хитросплетение улиц и переулков окраины и уже шли добрых полчаса.

Стоял ясный летний вечер, солнце до половины скрылось за горизонтом, и дневная жара постепенно уступала место приятной прохладе. Но нам от этого было не легче. Улица, по которой мы топали к пункту назначения известному только Сереге, напоминала дороги Косово, разбомбленные авиацией НАТО – по телевизору каждый день показывали как американцы и иже с ними утверждают основополагающие принципы демократии на европейском континенте. Машины – а их было немало – ревели от негодования до хрипоты, испуская клубы выхлопных газов, и я пожалел, что не захватил противогаз.

Обветшалые дома по сторонам улицы – "хрущобы", казалось вот-вот рухнут и погребут под своими обломками прохожих, нагруженных сумками и авоськами. Чахлые деревья и кустарники посерели от пыли, а редкие газоны были загажены собачьим дерьмом. Возле переполненных контейнеров с мусором высились зловонные кучи отбросов, в которых деловито ковырялись какие-то странные людишки, коты и здоровенные крысы. Как ни странно, но весь этот конгломерат ухитрялся сосуществовать довольно мирно, исповедуя иерархическую систему: сначала мусор исследовали люди, затем приходил черед кошачьего племени и лишь потом за дело принимались крысы.