В картотеках уголовных розысков хранилось немало карточек учета, в которых фигурировали «соньки золотые ручки». Это был излюбленный псевдоним аферисток и воровок.

Чего-чего, а славы эта женщина имела вдосталь. Славы позорной. Не было в ее жизни лишь счастья. Но это уж закон жизни: нельзя быть счастливым, принося горе другим.

Двойное убийство в доме воеводы

Утром десятого сентября 1754 года Москву со скоростью молнии облетела страшная весть. Толпы любопытных окружили дом пензенского воеводы Жукова, что расположен в приходе Федора Студита на Большой Никитской. Рассказывали, что когда малолетний сын воеводы Петр заглянул в спальню матери, то нашел ее убитой. Рядом с ней лежало мертвое тело ее дочери, которой шел шестнадцатый год.

Даже старожилы не мог u припомнить ничего подобного. Жизнь в Белокаменной обычно текла тихо и благочестиво.

Императрица Елизавета Петровна, отличавшаяся мягким нравом и не переносившая всякую жестокость, приказала учредить следствие. Вскрывшиеся обстоятельства потрясли россиян бессердечностью злодеев.

— Беда в одиночку не ходит, — стала с некоторых пор повторять Аграфена Ивановна, супруга пензенского воеводы Жукова. У нее были веские причины для тяжелых вздохов.

Еще совсем недавно ее большой каменный дом близ Никитских ворот был полной чашей. Восемь господских покоев украшены зеркалами, комодами и стульями красного дерева, восточными коврами. А еще — три людских покоя, баня с горницей, ледник, погреб, набитая добром кладовая палата, каретный сарай, конюшня с двенадцатью стойлами, сад, огороды для овощей… Живи себе в удовольствие!

Господь послал Жуковым трех детишек. Под опекой матери тринадцатилетний Петруша и красавица-разумница Надюша. Старший, Лешка, служил каптенармусом лейб-гвардии Преображенского полка. С него все беды и начались. Вначале он просрочил отпуск и не вернулся в полк. Причина — многочисленные карточные долги.

Весть эта дошла до Жуковых, когда они все вместе проводили лето в своей усадьбе под Пензой. Взвился отец от ярости, налилась сизой кровью его бычья шея:

— До Государыни ведь слух дойдет! Опозорил, подлец! Убью Лешку как собаку! — топал воевода ногами.

Но несчастья лишь начались. Вскоре пришло послание от беглого каптенармуса:

Милостивые родители Матвей Захарович и Аграфена Ивановна! Пишет вам сынок ваш Алексей и во первых строках желает благополучного здоровья. Божьим изволением, полюбился я с дочерью поручика Полтева Варварой, венчан по закону православной нашей церковью. А приданого по записи мне обещано шесть тысяч рублев, но пока я их не подучал. Жительство же нынче имею в их собственном доме в приходе церкви Филиппа апостола, что за Арбатскими воротами. Многократ просил я ваших милостей отпустить мне что-нибудь вещественного. Окромя же вашего родительского благословения ничего не имел. Нынче, попущением Создателя, прозябаю во всяческом мизере. Жалованье из полка не идет, кредиторы рыщут, погубить желают мое честное имя. Отпишите, ваша милость, чтоб из полка мне отставку сделали. И еще Богом Святым молю: пошлите нам, батюшка Матвей Захарович, денежное воспоможение, а я буду молиться за ваше родительское здравие… Кланяется вам низко супруга наша законная Варвара.

Метался по дому воевода, грозил кулаком, обещал шкуру спустить с сыночка, а потом решил:

— Едем в Москву, буду пса поганого сам казнить!

Два дня собирались, а на третий — новая напасть, похуже прежних. Прибыла комиссия, снаряженная самой Елизаветой. Доняли ее жалобы на воеводу — лихоимца и притеснителя.

Пришлось воеводе отложить воспитание сына на некоторое время. Отправилась Аграфена Ивановна в Москву с двумя детьми, но без мужа.