Ричер покачал головой.

– Мы это уже обсуждали. Я не убийца.

Она затихла, посмотрела на простыни, лежащие на коленях, и начала теребить шов. Простыни были старыми и обтрепанными. Их наверняка выбросили из большого дома. Может быть, на них спали Расти и ее умерший муж. Или Бобби. Или Слуп. Или Слуп с Кармен.

– Вам нужно уехать прямо сейчас, – повторил Ричер.

– Я не могу.

– Вам следует остаться где-нибудь на территории Техаса, временно. Сражаться за свои права, привлечь закон на свою сторону. В данных обстоятельствах вы получите опеку над ребенком.

– У меня нет денег. Это может стоить сотни тысяч долларов.

– Кармен, вы должны что-то делать.

Она кивнула.

– Я знаю, что я сделаю, – сказала она. – Я позволю ему меня избить в понедельник вечером. Потом утром во вторник я найду вас, где бы вы ни были. Вы увидите меня и, возможно, примете другое решение.

Ричер ничего ей не ответил. Она подняла голову, подставив лицо падающему из окна тускнеющему свету, и волосы окутали ее плечи.

– Посмотрите хорошенько, – сказала она. – Подойдите ближе.

Ричер сделал шаг к ней.

– Я буду в синяках. Возможно, у меня будет сломан нос или разбиты губы. Возможно, он выбьет мне несколько зубов.

Ричер молчал.

– Потрогайте мою кожу, – сказала она. – Почувствуйте ее.

Ричер дотронулся указательным пальцем до ее щеки. Кожа была мягкой и гладкой, точно теплый шелк. Он провел пальцем до скулы.

– Запомните это, – сказала она. – И сравните с тем, что почувствуете во вторник утром. Может быть, это поможет вам передумать.

Ричер убрал палец. Может быть, это действительно заставит его передумать. Она рассчитывала, что так и будет, а он боялся. Разница между хладнокровием и яростью – огромная разница. Для него принципиальная.

– Обнимите меня. Я уже успела забыть это ощущение.

Ричер сел рядом с ней и крепко ее обнял, она обхватила его руками за пояс и спрятала лицо у него на груди.

– Я боюсь, – прошептала она.

Они просидели так минут двадцать. Может, полчаса. Ричер потерял счет времени. Кармен была теплой, от нее приятно пахло, она ровно дышала. Затем она отодвинулась и встала, и на лице у нее появилось печальное выражение.

– Мне нужно найти Элли, – сказала она. – Ей пора спать.

– Она в конюшне. Она показала мне, как седлать лошадь.

– Элли хорошая девочка, – кивнула Кармен.

– Это точно, – подтвердил Ричер. – Она спасла мою задницу.

Кармен протянула ему простыни.

– Хотите завтра покататься верхом? – спросила она.

– Я не умею.

– Я вас научу.

– Это может занять много времени.

– Не может. Нам нужно будет подняться на холмы.

– Зачем?

Она отвернулась.

– Вам придется научить меня кое-чему, – сказала она. – На случай, если вы во вторник не передумаете. Я должна знать, как следует обращаться с пистолетом.

Ричер ничего ей не ответил, и тогда она сказала:

– Вы не можете отнять у меня право защитить себя.

Ричер продолжал молчать, и она спустилась вниз по лестнице, оставив его сидящим на кровати со сложенными простынями на коленях, точно в такой же позе, в какой он увидел ее, когда вошел.

Ричер застелил кровать, радуясь тому, что простыни тонкие и выношенные. Температура воздуха по-прежнему оставалась около тридцати градусов.