А теперь мне хочется большего, хотя сам я не знаю – чего.
Он умолк, досадуя на себя. Тиштри поняла все по-своему.
– Ты сохнешь по той патрицианочке, да? – В тоне ее не содержалось упрека.
– Да,- раздраженно откликнулся Сен-Жермен, давая на нелепый вопрос нелепый ответ, и вдруг осознал, что нелепого в нем, в сущности, мало. Оливия тронула его так, что он боялся даже задуматься о силе ее воздействия на себя. В его памяти жили каждый ее взгляд, каждый жест, каждое слово.
– Ты отправишь меня к Кошроду? – спросила Тиштри, не вполне уверенная, слышат ее или нет.
– К Кошроду? Зачем? Ты хочешь его? После перерождения он стал таким же, как я.- Он удивился, он считал, что она это понимает.
– Возможно. Во всяком случае, похоже на то.- Тиштри поежилась, наморщила носик.
– Ну, в чем дело? У тебя есть кто-то другой? -Сен-Жермен взял девушку за подбородок и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.- Как твой хозяин меньшее, что я могу сделать, это позаботиться о том, чтобы ты была обеспечена средствами к существованию. Этого от меня требует римский закон.
Сейчас, в момент откровения, она оробела.
– Не хочу, чтобы ты думал, что я предпочитаю тебе раба.
– Но это ведь так, верно? – Тиштри едва заметно кивнула. Он чуть сильнее, чем надо бы, сдавил ее плечи.- Ладно, не мнись. Если тебе хочется, я освобожу вас обоих.
– Освободишь? – Она издала звук, похожий на фырканье.- Я захочу на свободу только тогда, когда закончится моя цирковая карьера. А может быть, даже и не захочу. Лучше иметь щедрого и доброго господина, чем мыкаться по свету с лошадьми, не имея возможности хоть что-нибудь для них заработать.
– Ну, так и быть,- пообещал Сен-Жермен.- Когда соберешься сойти с арены, я освобожу и тебя, и того, кто будет с тобой, и позабочусь о том, чтобы у вас были собственный дом и конюшни.- Он порывисто обнял ее.- Тиштри, ты дарила мне радость. Я этого никогда не забуду и хочу, чтобы ты знала о том.
– Никогда? Странное и не очень надежное слово.- Она рассмеялась, довольная перспективой. На свете множество пустозвонов, но хозяин не из таких. Иметь к старости дом и конюшни – чего еще можно желать?
Сен-Жермен плотнее запахнул полы халата и завязал пояс на талии Тиштри.
– Теперь говори, чего ты хочешь сейчас? Напоследок, как ты изволила выразиться?
– Не знаю,- Тиштри пошевелила бровями.- Хорошо бы придумать что-нибудь необычное, только вот что? – У нее были крепкие руки наездницы, и они сжимали его все сильнее.- Я хочу… я хочу…- бормотала она, легонько пощипывая губами его грудь, и вдруг хихикнула.- Я хочу быть сверху и чтобы ты мне ничем не мешал. То есть делал, что я говорю, и никак не иначе.- От собственной смелости по коже ее проскользнул холодок. Она – рабыня, он – господин. Кто знает, как он к этому отнесется?
Сен-Жермен насмешливо поднял брови.
– Отлично, идем.- Одной рукой он развернул ее внутри их общего одеяния и повел через темную спальню к кровати.- Скажи, как мне лечь. Я буду во всем тебе повиноваться.
– Правда? -Ни один мужчина не предлагал ей подобных вещей, и в паху ее что-то мучительно содрогнулось от сладкого предвкушения.- Хочу, чтобы ты лег на спину,- быстро сказала она и великодушно добавила: – Можешь, где надо, подсунуть подушки. Только ляг поперек постели, чтобы ноги доставали до пола.
Он повернулся, сбросив с плеч одеяние, и повалился на ложе.
– Так, Тиштри?
– Чуть выше, господин мой, чуть выше. Вот так. Во мраке едва угадывался контур покорно лежащего тела. Тиштри отчаянно щурилась, пытаясь его рассмотреть и ощущая, что лоно ее уже увлажнилось. Если так дальше пойдет, эта игра может завести далеко, так далеко, что, возможно, она и не захочет с ним расставаться. |