— Поцелуй мой клинок на счастье, красотка, и поймешь, что мои поцелуи слаще поцелуев этого горбатого козла!
Космаллен неохотно повиновалась.
С напускной небрежностью прикинув расстояние, юноша стряхнул напряжение и поднял нож. Несмотря на выпитое вино, в замахе и упругой силе броска чувствовался мастер.
Кинжал устремился в цель, но юноша чуть не рассчитал, и нож ударился в мишень рукоятью, выбив из нее оружие Малхиона. Оба клинка со звоном упали на пол.
— Тоэм! Отличный бросок, но кинжал едва не попал мне в ногу! — восторженно проревел Малхион.
Лицо наследника посинело.
— Нож скользнул у меня в пальцах! Виновата эта стерва, испачкавшая лезвие помадой! Прекрати свой идиотский смех, раздутое брюхо. Нет, продолжай смеяться, пока тебя не хватит удар! Я оплошала, но собираюсь бросить еще раз!
— Да, ты оплошала — вернее, твоя одуревшая от вина голова! — рявкнул Малхион. — Ты попросила у нее поцелуй и получила его — единственный на сегодняшнюю ночь. В качестве главного и окончательного судьи я объявляю себя победителем, а состязание оконченным… пока нож моего волчонка не поранил наших благородных зрителей! И придержи свой норов, Терес; не забывай, чьи руки научили тебя бросать нож, и не пытайся состязаться в меткости, а заодно и в выпивке со старым мастером. Извини, дорогая дочь, но в эту ночь Космаллен — приз Волка! Аарр-ру-уу!
— Ну так возьми ее, вонючий интриган! — с улыбкой процедила похожая на юношу Терес. — Рядом со стариком, поглотившим столько вина, она, пожалуй, уснет спокойно… если только ее покой не нарушат храп и зловонное дыхание!
— Тоэм, не твоими устами укорять чужие в зловонии! — воскликнул, не теряя добродушия, Малхион. — Будь ты моим сыном, я скормил бы тебе твои уши за наглость! Но ты моя дочь, и твои дурацкие оскорбления лишь подтверждают заслуженную репутацию сварливой мегеры!
— Перестань талдычить свою байку о сыне! — завопила, стискивая кулаки, Терес. — Испытай меня, если смеешь, и я откушу твои жирные уши зубами!
— Не правда ли, она хороша, когда злится? — ухмыльнулся Малхион.
Пробормотав что-то неразборчивое, Терес погрузилась в молчание, не желая давать отцу дальнейших поводов развлечься. Раздраженно прикусив ровными зубами короткие ногти, она попыталась напустить на себя высокомерный и презрительный вид.
Она была странным созданием, эта Терес, посвятившая большую часть своих двадцати пяти лет жизни отрицанию своей женственности — и с поразительным успехом! У нее были жесткие, но симпатичные черты лица, назвать которое хорошеньким мешал тонкий шрам через щеку и дважды сломанный нос. Светлые волосы Терес были заплетены в тяжелую косу, переброшенную через загорелое плечо, а в ушах красовались толстые золотые кольца — не столько дань женственности, сколько следование воинским обычаям, распространенным среди варварских лесных кланов Воллендана. Маленькие высокие груди и стройные бедра почти скрывала предпочитаемая ею грубая одежда воина. Годы, проведенные в седле рядом с отцом в походах и на охоте, сноровистое обращение с луком и мечом в самых рискованных стычках закалили ее, сравняв силой со многими мужчинами, в то время как остатки слабости вдвойне перекрывались грацией и беспощадной храбростью ее пола. Поджарая мускулистая фигура, казалось, таила в себе силу молодого, лет на пять моложе девушки воина, но без мальчишеской неуклюжести. Внешне Терес была довольно мила, хотя ее экзотический облик лучше всего, пожалуй, охарактеризовало бы прилагательное «варварский».
Робкий стук в дверь предварил появление мажордома лорда Малхиона, Эмброма. Не обращая внимания на гостей, он прошагал через комнату и прошептал несколько слов на ухо господину. |