Одержимость Кейна властно овладела ее мыслями, опасения девушки рассеялись. Его доводы были убедительны; она чувствовала, что их логика бездушна и зла, но рассудок не отрицает здравый смысл, на котором эти доводы построены.

— Не знаю, Кейн, — неуверенно пробормотала она. — Иногда твои мысли кажутся мне изощренным ядом, убивающим все, во что я верю.

— Что за святыня хранит твои обожаемые принципы в неприкосновенности от прилива будоражащих страстей? — насмешливо осведомился он.

— Дай мне подумать, Кейн. Дай подумать наедине с собой.

Кейн вернулся ночью. Очевидно, он ускользал при любой возможности, хотя очевидность его отсутствия могла обернуться катастрофой. И Терес знала, что внимание Кейна к делам в Арелларти не могло оправдать риск его частых возвращений.

Он принес немного вина и провизии, чтобы разнообразить пресную пищу, подаваемую ей риллити. Они сидели рядом, раскрасневшись от крепкого вина. Кейн отпустил какую-то шутку, заставившую Терес рассмеяться.

«Как давно я смеялась последний раз?» — подумала Терес, удивляясь тому, как может прозвучать столь привычный человеку смех. Их глаза встретились и не расстались в наступившей вдруг тишине.

Кейн наклонился к ней и взял подбородок девушки в огромную ладонь. Терес готова была отпрянуть, но в груди у нее что-то колыхнулось, и она осталась на месте. Их губы нежно сомкнулись в поцелуе, а глаза закрылись. Ее мысли закружились в вихре противоречивых чувств.

Уступая им, Терес забылась в поцелуе. В этот миг она поняла, что отныне не уйдет от него и не будет сдерживать бурлящие в ней чувства. Она положила ему на плечи руки, и обоих поглотила буря долго сдерживаемой страсти.

В ту первую ночь они любили друг друга с необузданной неуклюжестью, завороженные открытием неизведанного друг в друге и в слиянии обоих. Ошеломившая их страсть была почти звериной, оба тела метались по меховым покрывалам будто в смертельной схватке. Позже обоюдная страсть оставила обоих потрясенными и очищенными. Необычная истома покоя согрела Терес, положившую голову на грудь Кейна. Ее распущенные волосы облили их тела украденным солнечным светом, струясь под пальцами ласкающего их спутанные пряди Кейна. Забытый Кейном кинжал лежал на груде сброшенных одежд. Как легко было схватить его и вонзить острие в ничего не подозревающее сердце пресытившегося скота.

Но Терес знала, что не сделает этого. Какие бы злодейства Кейн ни задумал на завтра — этой ночью он и она были просто влюбленными. «Любовь?» — задумалась она. Больное слово, синоним слабости — так ей казалось. Тогда это не любовь, не робкий трепет.

Она почувствовала взгляд Кейна и поняла, что он проследил ее устремленный на кинжал взор, а его мысли прочитали ее мысли. Он понял, что Терес отдалась ему целиком, и на его губах мелькнула улыбка.

Заметив ее, Терес резко повернулась, зажала коленями его бедра и наклонилась вперед, вдавив плечи Кейна в устилающие постель шкуры.

— Ты уже мурлычешь, ухмыляющийся котяра? — прошипела она ему в лицо. — Если я предпочла лечь с тобой, не воображай себя моим господином. Я предлагаю тебе выполнить свое обещание, Кейн: поделиться поровну тем, что дарует каждому судьба. Но если однажды тебе вздумается покорить Терес, то я убью тебя голыми руками за одно лишь самонадеянное чванство!

— Твое предупреждение достойно уважения! — рассмеялся Кейн и поцеловал ее.