Заклейменные придвинулись к запертой двери.

— Первый Коготь, — крикнул Дал Кар, стараясь, чтобы слова его прозвучали не слишком неохотно, — мы за вами пришли!

Кирион вглядывался в монохромный экран ауспика. Каждые несколько секунд ручной сканер издавал щелчок, сопровождаемый треском статики.

— Я насчитал там семерых, — сказал Кирион. — Восьмерых или девятерых, если они идут тесной группой.

Талос шагнул к двери, снимая болтер с магнитного замка на бедре. Оружие было громоздким, украшенным бронзой, с двумя широкими стволами. Пророк все еще чувствовал неловкость, когда приходилось пользоваться им в открытую. Размер болтера не смущал его, но тяготило наследие.

Он крикнул сквозь запертую дверь:

— Мы заплатим долг крови в поединке! Ксарл выступит от Первого Когтя!

За спиной его, в комнате, послышался гнусный смешок — Ксарл веселился за глухой маской наличника. Ответа Талос не получил.

— Я с этим разберусь, — сказал Пророк Первому Когтю.

Мигнув, он активировал пиктограмму на дисплее сетчатки. Руны других отделений замерцали в голосовом канале. Руна Заклейменных, Третьего Когтя, ожила, вспыхнув зеленью.

— Дал Кар? — позвал Пророк.

— Талос.

Голос Дала Кара в закрытом канале прозвучал глухо.

— Прошу прощения за то, что происходит.

— Сколько вас там?

— Интересный вопрос, брат. Это имеет значение?

Стоит попробовать. Талос перевел дыхание.

— Мы насчитали семерых.

— Тогда остановимся на этом. Семеро все равно больше четырех, Пророк.

— Пятерых, если я освобожу Узаса.

— Семеро все равно больше пятерых.

— Но один из нашей пятерки — Ксарл.

Дал Кар недовольно буркнул в ответ:

— Это так.

— Как ты стал командиром Третьего Когтя?

— Я сжульничал, — ответил Дал Кар.

Слова прозвучали как простое признание совершившегося — ни оправданий, ни извинений. Против воли Талос почувствовал, что Дал Кар начинает ему нравиться.

— Бой обескровит оба Когтя, — сказал он.

— Я в курсе, Пророк. И я наплевал на клятву верности Халаскеру не для того, чтобы всего через пару месяцев сдохнуть на этом занюханном корабле. — В голосе Дала Кара не было гнева. — Я не виню тебя за… нестабильность Узаса. Я достаточно долго имел дело с Тором Ксалом, чтобы познакомиться со всеми прелестями скверны. Но долг крови придется платить, и Заклейменные не согласятся на поединок чемпионов. Мои собственные действия немало поспособствовали тому, чтобы эта традиция отошла в вечность, — но братья требовали мести еще раньше.

— Тогда ты получишь свой долг крови, — ответил Пророк с кривой улыбкой и оборвал связь.

Талос вновь обернулся к братьям. Кирион стоял в расслабленной позе, держа оружие на весу, и только напряженные плечи выдавали его нежелание покидать комнату. Меркуций напоминал гранитную статую — темную, недвижную, несгибаемую даже под весом массивной пушки, которую он сжимал в руках. Зияющий ствол штурмового болтера торчал изо рта железного черепа, украшавшего старинное оружие. Ксарл поигрывал двуручным цепным мечом, а его болтерные пистолеты оставались примагниченными к броне — но так, чтобы их можно было сорвать с креплений в любую секунду.

— Давайте уже начнем, — сказал он, и даже искаженный вокс-динамиками голос выдавал улыбку.

Меркуций присел, в последний раз проверяя штурмовой болтер. Пушка была предельно далека от изящества: ее ствол обвивали толстые цепи, а разверстой пасти не терпелось извергнуть поток огня.