— Эй, красавчик, что вы молчите? Язык проглотили?

Проглотить язык Золотухин не мог, но дар речи потерял моментально.

Стрельба открылась с такой интенсивностью, что никто ничего не видел перед собой. Впрочем, видеть и необязательно. Стреляли холостыми патронами, чтобы не перебить своих, а вот снайперы видели все. Один убил Арсена и Золотухина, другой — Бездомного и блондинку. На всякий случай уложили еще двух прохожих, а трех оставили в живых как свидетелей.

Метелкин сделал семь кадров, на восьмом его толкнули с такой силой, что он выронил фотокамеру из рук.

Стоявший сзади «Жигуленок» его таранил, пока не заглох. За рулем сидела еще одна баба, которой он не видел раньше. Он помнил, что Кума приехала одна, а тут…

А тут он не успевал соображать. Взбешенная тигрица выскочила из машины и прыгнула в его «Таврию» на переднее сиденье.

— Поехали! Быстро!

— Куда?

— Прямо! Ты знаешь, где прямо?

— Не понял!

— Поехали, мать твою!

— Понял.

Единственный оперативник, который видел в лицо Любу, выскочил из парка с пистолетом в руках в тот самый момент, когда белая «Таврия» сворачивала в переулок в квартале от разбитой «девятки».

Когда на место происшествия приехала милиция, в парке остались только трупы и несколько живых, которых с трудом оторвали от земли. Они и по дороге в отделение все еще прикрывали голову руками и, постукивая зубами, трясли подбородками.

 Минеральные Воды

Самолет рейсом из Петербурга приземлился вовремя. Мужчина, сошедший с трапа на ставропольскую землю, прошел на площадь. Он отличался от остальных пассажиров тем, что никуда не торопился, не бегал в поисках такси и не стоял в длинной очереди на автобус. Он просто прогуливался вдоль автостоянки и изредка поглядывал на часы. Через несколько минут к нему подбежал мальчуган лет двенадцати и, дернув его за рукав куртки, сказал:

— В конце стоянки стоит военный «газик», там вас ждут.

Мужчина осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, куда его направляют, затем кивнул и уверенной походкой зашагал в дальний конец автостоянки.

За рулем «газика» сидел военный в майорских погонах. На секунду мужчина оторопел, но вдруг улыбнулся и взялся за дверную ручку.

— Привет, Горохов. Тебя не узнать. Куда делись твои знаменитые усы, курчавый хвост? Откуда форма?

— На эту тему можно написать целый роман, Гоша, а не просто статейку. Какие новости в Питере?

— Хреновые, — ответил Гоша, устраиваясь рядом с водителем. — Тебя объявили в розыск, и прокуратура завела на тебя дело. Один из обиженных тобою высоких чиновников написал прокурору заявление. Требует привлечь тебя за клевету.

— Как у них все ловко получается! Прямиком в прокуратуру прет, а та принимает заявления. Тут дураку понятно, под чью дудку они пляшут. Любая прокуратуpa такого жалобщика отправит в суд. Это дело суда — разбираться, где клевета, а где правда.

— Главный уже переговорил с несколькими адвокатами, но те желают разговаривать только с тобой. Если ты не предоставишь фактов, то дело кончится плачевно. Прокуратура себе уже нашла оправдания, тебя обвиняют в межнациональной розни и черт знает что еще шьют. Стопроцентный политический заказ. Редакции ставропольских газет телефон оборвали. Звонят без передышки. У них прошла пресс-конференция с чекистами, но они хотят все знать из первых рук.

— Это хорошо. Все звонки проконтролировать очень трудно.

— В каком смысле?

— В том, что междугородняя линия стоит на контроле. Они хотят таким образом меня вычислить. Вот поэтому тебе придется сюда мотаться по два раза в неделю.

— Мне уже все объяснили.