Старик наблюдал в окошко, как хрупкая девчушка и сутуловатый, крепкий мужичок садятся в машину. Он улыбался. Приятно, когда человеку добро можно сделать.

2

Это очень непросто — водить карандашом по бумаге, держа руку в кармане. Одно утешало: Умар рисовал цифры, а не писал стихи. Шестизначный номер трамвая был зафиксирован на клочке бумаги и выронен из кармана под столбом, где висела табличка с номерами маршрутов.

Вика дернула Умара за рукав.

— Почему мы на него не сели?

— Подождем следующего трамвая. Нам торопиться некуда. Ты видела физиономию водителя? Слишком молод и глазаст.

— Но дальше идет «двадцать третий».

— Будет и «девятый». Не нервничай. Ты слишком волнуешься.

— Мы все скоро превратимся в психов. В бомжей мы уже превратились. Ходим, как бродяги. Меня в таком виде родная мать не узнала бы.

— Временные трудности.

— А если он меня не узнает?

— Главное, чтобы тебя не узнали сыскари.

Минут через десять подошел следующий трамвай. Народ хлынул к дверям. Умар пропихнул свою спутницу вперед, и ей удалось сесть на заднее сиденье, кавалер встал рядом, стараясь загородить ее от зеркал вагоновожатого. Набившись битком, трамвай тронулся.

К столбу подошел молодой человек лет двадцати пяти, нагнулся и поднял скомканный листок голубого цвета. Он сунул его в карман, не разглядывая, и вскочил на подножку следующего трамвая. Через две остановки он спрыгнул и, пройдя назад пару десятков метров, сел в поджидавшую его машину.

— Ну что, агент, справился? — спросил Сироткин, включая двигатель.

— За пятьдесят долларов я на дом взберусь по голым стенам.

— Читай.

Машина тронулась и поехала вдоль трамвайной линии.

Парень достал записку и разгладил ее на коленях.

— 341 526.

— Отлично. Его пропустишь и сядешь на следующую «девятку».

— Это я уже понял. Женщина так укуталась в платок, что лица ее я не разглядел. А мужика запомнил хорошо. Его по росту можно определить, если он стоять будет.

— Не беспокойся, он тебе подыграет. Отдашь журнал за несколько секунд до остановки и тут же выскочишь.

— Я помню.

Машина обошла несколько трамваев и остановилась на одной из остановок.

— Вперед, малыш.

Молодой человек вышел и смешался с толпой, ожидавшей транспорт.

Трамвай шел медленно. Люди задыхались от давки. Вика с опаской поглядывала по сторонам. Умар смотрел на нее с некоторой жалостью. Илья добился своего. Из самоуверенных, гордых, самодовольных и богатых он превратил их в жалких, испуганных зверьков, загнанных в клетку. Что может сделать с людьми страх!

На каждой остановке Вика вздрагивала, будто открывалась дверь стоматолога и называли ее фамилию, чтобы удалить зуб.

Она не заметила, как возле ее сиденья появился молодой паренек среднего роста с неприметной внешностью, — слишком много толкалось вокруг безликих пассажиров.

К ногам Вики упал свернутый в трубочку журнал. Парень нагнулся, поднял его и положил женщине на колени.

— Кажется, это вы уронили.

Вика отпрянула.

— Ничего я не роняла.

— Но не с неба же он упал. Над нами крыша. Вы просто забыли.

— Ничего я не забыла.

Умар взял журнал с ее коленей, к которому она боялась прикоснуться.

— Спасибо, дружок. Все в порядке.

— Вот и ладушки.

Парень протолкался к дверям и выскочил, когда те уже начали закрываться.

Умар пролистал журнал, взглянул на Вику и сказал:

— Нам на следующей выходить.

Вика кивнула.