– Это ноги, – пояснил Харальд. – Осталось еще крылья вырастить, и будет совсем хорошо.

Поскольку эту ночь они провели в песках, на завтрак были финики, собранные вчера в оазисе. С едой в пустыне дело обстояло не очень хорошо, и тут даже Тридцать Седьмой не мог ничего изменить.

Зато в черном кувшине вдосталь имелось свежей и холодной воды.

– Финики будешь? – спросил Олен Рыжего, демонстрируя коту липкие сладкие плоды. – Больше ничего все равно нет.

Оцилан подергал шкурой на спине и с надменным видом отвернулся. Судя по довольной морде, ночью он успел сходить на охоту, и не просто так. Сожрал ящерицу или змею.

– Идем. – Сиран поднялся на суставчатые ноги, слегка качнулся. – Иначе скоро будет жарко.

Рендалл глянул на восток, где готовилось взойти солнце, и печально вздохнул. Пустыня, честно говоря, быстро надоела, хотелось вернуться в родные места, увидеть знакомые леса, могучий Дейн. Ну а в самом лучшем случае – встретить Саттию и всех остальных.

Арон-Тиса, Гундихара, Бенеша…

Но об этом оставалось только мечтать и месить ногами песок, желтый и мелкий. Когда поднимался ветер, вершины барханов начинали «куриться», а песок – лезть в глаза, оседать на коже и забираться под одежду. Он скрипел на зубах, лежал во всех карманах, был всюду.

Шли всегда в одном и том же порядке: впереди Тридцать Седьмой с прилипшим к спине кувшином, за ним Олен с Харальдом и позади всех мрачный Рыжий, которому его роскошная шуба в пустыне больше мешала. Коту было жарко, а на шерсти оседали песок и пыль.

Вид у оцилана был такой, словно его долго катали по земле.

Не изменили обычному порядку и сегодня, но едва успели двинуться в путь, как сиран остановился. Из «кома водорослей» превратился в «кочан капусты» того же размера, затем принял человекоподобное обличье и заговорил:

– Что-то не так… я чувствую… сама плоть мира трясется и трещит… нечто происходит очень странное…

Только тут Олен обратил внимание, что меч на его бедре испускает холод, жгущий кожу даже сквозь ножны и ткань штанов. Когда глянул вверх, на мгновение показалось, что по небу бегут черные тонкие трещины.

– А по мне все как обычно, – сказал Харальд. – Песок, жара и сушь. Чего в этом может быть странного? Хотя…

Он отступил на шаг, и меч оказался в руке странника по мирам.

Порыв ветра принес такое зловоние, словно явился прямиком из выгребной ямы. Посреди зноя пустыни повеяло леденящим холодом, и перед людьми возникли высокие колышущиеся фигуры, сотканные из тумана и снежного крошева. Белым огнем загорелись огромные глаза.

– Клянусь Селитой… – пробормотал Олен.

На этот раз он узнал посланцев Нижней Стороны мгновенно, да они и не прятали своей сущности.

– Это кто? – спросил Харальд, не поворачивая головы.

– Скорее всего – враги, – ответил Рендалл, вспоминая орочий поселок у истока реки Стоги и схватку с одним-единственным посланцем, которая закончилась благополучно лишь потому, что в нее вмешались драконы.

Глупо рассчитывать, что они помогут еще раз.

Всего гостей из-за пределов Алиона оказалось пятеро, и они загородили дорогу, встав на барханах туманными столбами.

– Человек… – провыл-прошептал самый высокий, чью «голову» венчала корона из синего льда, – готов ли ты смириться со своей судьбой? Готов ли принять силу, что суждена тебе по праву?

– Я все сказал вашему белоглазому приятелю, – решительно заявил Олен.