Не смотря на то, что Такер беспокоился о лесе вокруг него и следил за возможным появлением бандитов Баглио, основная часть его внимания была посвящена проблеме неудачного ограбления. За последние три года он добился успеха в тринадцати прекрасных операций, пара из которых уже вошли в историю этого бизнеса. В каждом деле были недостатки, конечно, но каждое, в конечном итоге, заканчивалось благополучно. В двадцать восемь он получил такую репутацию среди фрилансеров, что они считали, что Клитус Фелтон должен уйти на пенсию. Надёжный Майк Такер. Он рад был это слышать, не смотря на то, что Такер — это была ненастоящая часть имени. К тому времени он пользовался этим псевдонимом на протяжении трёх лет, и он чувствовал, что, после того, как он получил ещё пять лет постоянного успеха, ему не нужны будут никакие имена, кроме этого единственного, которое он придумал; что он останется Такером. Сейчас он беспокоился о сохранности репутации Такера больше, чем о том, что было сказано в отношении его настоящего имени и фамилии. Поводов гордиться своим настоящим именем не было, абсолютно никаких. Однако, имя Такер было именем, с которым он связан. Запоротая работа? Помнишь первую неудачу Такера, ограбление Баглио? После той работы, когда у него всё пошло под откос? Нет. Только не провал. Он не позволит запомниться этому случаю как провалу, потому что это приведёт его прямо в руки отца — не отца Такера, конечно; настоящего отца. Он отвергал это. Он не позволит никому ссылаться на этот случай, как на точку, с которой начался его спад. Перед тем, как всё закончится, он получит те чёртовые чемоданы, или три других, точно таких же, как эти, забитые деньгами.

Он посмотрел на свои часы, когда шёл вдоль изрезанной колеями, неиспользуемой дороги, удивился, когда увидел, что, несмотря на всё то, что случилось этим утром, было всего несколько минут двенадцатого. Большое дело можно было закончить сегодня — если только им достаточно повезёт, чтобы найти путь из гор и остаться незамеченными.

Через десять минут после того, как они покинули «мустанг», лес вокруг них начал редеть. Деревья стали меньше, находились далеко друг от друга, подлесок становился гуще. Такер сосредоточил всё своё внимание на ландшафт: планирование может подождать. Лес казался безлюдным, не считая их самих, но Баглио мог расставить людей вдоль периметра. Вне зависимости от того, был ли у них шанс или нет, всё зависело от того, сколько именно бандитов было в особняке в день перевозки наличных.

Выстроившись друг за другом, как будто по линейке, они медленно приближались к границе лесного массива, осмотрительно, всё больше уверяясь в том, что они здесь были одни. На краю леса, всё ещё в тени сосен, они остановились и посмотрели на длинный горный склон, покрытый короткой травой. Особняк располагался внизу, белый проблеск посреди всей этой зелёной травы.

Развалившись на земле у границы леса, трое мужчин наблюдали за активностью в особняке Баглио. На длинной плиточной дорожке, которая шла перед большим домом, занимали позицию два бандита, по одному у каждого угла, прислонившись к белым деревянным столбам, с которых они могли обозревать круглую подъездную дорогу и оба газона — восточный и западный. Такер полагал, что с обратной стороны дома, которую он не мог видеть отсюда, обосновались также другие гангстеры до победного конца. Во всём остальном картинка была ясной, окна дома вбирали яркий солнечный свет и возвращали удвоенную яркость, ива лениво качала плетевидными ветками, где-то неподалёку кричала птица.

Такер опустил бинокль и сказал: «Белый «сандербёрд», припаркованный на подъездной дорожке, имеет медицинскую символику».

— Доктор для Бахмана? — спросил Ширилло.

— Скорее всего.

Харрис сказал: «Значит, ты думаешь, что они взяли его после аварии?»

Такер кивнул. «И они, похоже, не собираются отправлять его в местную больницу, где кто-нибудь может поинтересоваться, как и где он так разбился».