Охранники Кадии, воины вайвило, отправились немного отдохнуть перед пиршеством, а она, маленький Джеган и Ламмому‑Ко сели рядышком на песке и стали смотреть на море. Прилив заканчивался, и вода, окружающая остров, была похожа на зеркало из темного металла, в котором отражались только что появившиеся на небе половинки лун. Тут и там на горизонте под сияющими звездами поднимались из моря другие крошечные островки, виднелись черные силуэты рифов и скалистых арок. В миле от берега, среди рифов, стоял на якоре ярко освещенный варонианский корабль, который доставил сюда посольство Кадии. Экипаж состоял из людей, и ему запрещено было высаживаться на берег.

– Мы вернемся в Зинору и исполним пожелание Хор‑Шиссы? – спросил Ламмому‑Ко. Внешне он очень походил на алиансов, был так же высок и крепок, и лицо его меньше напоминало человеческое, чем лица обитателей Болот и Гор. Его роскошные одежды были сшиты по последней моде рувендианской знати – вайвило отличались не только честностью и храбростью, но и тщеславием.

Я не вижу от нашего возвращения в Зинору никакой пользы, старина, – сказала Кадия. – Когда мы доберемся до Талоазина, коронационные торжества будут в самом разгаре, а мне вовсе не хочется демонстрировать свое поражение перед королевскими фамилиями. Нет, лучше я пошлю Вондримелю письмо. А поговорить с ним с глазу на глаз я могу и попозже – когда моя неудача не нанесет урона престижу Анигель.

Но почему ты говоришь о каком‑то уроне, Пророчица? – Джеган казался .удивленным. – Ведь между обидами алиансов и отдаленной Рувендой нет ни малейшей связи.

Кадия невесело рассмеялась. Она постукивала по трем черным векам рукоятки талисмана, и Трилистник отвечал ей слабым мерцанием. Потом свет стал пульсирующим.

– Этот юный зинорианский король – человек с большими амбициями. Он получил огромное удовольствие, насмехаясь надо мной в присутствии других правителей, и не упустит возможности напомнить, что мне не удалось усмирить народ, конфликтующий с Рувендой. Он будет вещать о своих грандиозных планах покорения алиансов, прозрачно намекая, что королева Анигель и король Антар не проявляют надлежащей твердости в отношениях со своими подданными. Король Вондримсль вступит в сговор с властолюбивой королевой‑регентшей из Рэктама и сделает так, что моя сестра и ее супруг будут выглядеть неумелыми правителями, а я – бессильной.

Вождь вайвило сказал:

– И все‑таки не могу понять, какой от этого вред твоей сестре.

– Королева Ганондри из Рэктама хотела бы расширить свое королевство за счет Лабровенды, – объяснила Кадия. – Если кое‑какие влиятельные люди из Лаборнока увидят слабость Анигель и Антара, она сможет лишить этих монархов трона. Ведь союз между Лабровендой и Лаборноком очень хрупок, он держится на одном только благоговении людей перед Тремя Лепестками Живого Триллиума. Два Лепестка окажутся бессильными, третья сестра живет далеко в горах и поглощена изучением оккультных наук. Нас перестанут бояться, и союз королевств распадется.

– А разве королева Анигель и ты сама не можете привести непокорных в чувство с помощью ваших волшебных талисманов? – спросил вождь вайвило.

– Нет, – ответила Кадия. – Я не в состоянии даже примирить короля Вондримеля с алиансами. Талисман не всесилен.

Огромные глаза Ламмому‑Ко округлились.

– О, людская политика! Кто ее поймет? Никакого дела – одни слова, одна видимость. На поверхности – поступки, которые кажутся ясными и недвусмысленными, а истинные мотивы глубоко упрятаны. Люди никогда не бывают довольны жизнью, они всегда обманывают друг друга и стремятся захватить побольше власти… Почему люди не могут действовать открыто, без лицемерия, как честный народ?

– Тот же самый вопрос я часто задавала самой себе! – вздохнула Кадия.