Харамис кивнула.

– А я‑то считала, что Кимилон находится в башне старой Великой Волшебницы, которая исчезла после ее смерти. Значит, наш приятель Шики прав: тот затерянный во льдах Кимилон и есть хранилище Великой Волшебницы Бины… а может быть, другой Великой Волшебницы, жившей до нее.

Харамис, нахмурившись, смотрела в открытую книгу, легонько касаясь ее талисманом. Она совсем забыла о канделябре, и с него упала капля застывшего воска в виде цветка с тремя маленькими лепестками. Книга засветилась изнутри, но магический жезл не сработал и не оказал дальнейшей помощи.

Если мужчина, найденный там, – тот, о ком мы думаем, значит, в Недосягаемый Кимилон он был отправлен Скипетром Власти. Отправлен после того, как мы трое просили его разрешить наши споры и судить этого мужчину.

Но почему? – вскричала Магира. – Почему Скипетр сделал это вместо того, чтобы уничтожить его? Разве тот суд не был актом восстановления миропорядка?

Харамис неотрывно смотрела на мерцающий восковой цветок. Потом заговорила как бы сама с собой:

– В его распоряжении было много лет для изучения этих волшебных древних вещиц. А потом вышло так, что он смог воспользоваться полученными знаниями и спастись. Он завладел Тузаменом с помощью чудесных машин Исчезнувших.

Теперь лицо Магиры выражало неподдельный испуг.

– Но почему Скипетр позволил свершиться такому злу?

Харамис покачала головой.

Не знаю. Если он в самом деле жив, значит, он призван сыграть какую‑то роль в восстановлении великого равновесия мира. Нам казалось, что оно уже до стигнуто, но последние события показывают, что мы ошиблись.

А по‑моему, именно он причина всех недавних беспокойств, – настаивала Магира. – Именно его слуги, черные маги, могли подстрекать людей к изменению существующих границ, сеять волнения среди народа Лесов, даже внести раздор между королевой Анигель и Большеглазой Дамой…

Харамис устало махнула рукой.

– Милая моя Магира, пожалуйста, оставь меня в покое. Я должна подумать, помолиться и решить, что делать дальше. Позаботься о нашем госте. Когда он окрепнет, мы поговорим с ним еще раз. А теперь иди.

Магира подчинилась.

Оставшись в одиночестве, Харамис невидящим взглядом уставилась в окошко библиотеки, по которому струились ручейки дождя. Она вспоминала не только то зло, с которым ей пришлось столкнуться двенадцать лет назад, но и черты знакомого лица, которые она так старалась выбросить из памяти и снов. Ей удалось забыть его, поскольку она не сомневалась, что он умер; она забыла и тревогу, посеянную им в ее душе, и странное чувство, ошибочно принимаемое ею за любовь…

Нет. Не надо обманывать себя. Ведь ей хотелось верить тем байкам, которые он рассказывал, – будто он никогда не подбивал короля Волтрика из Лаборнока вторгнуться в Рувенду, будто не имел никакого отношения к убийству ее родителей – законных короля и королевы Рувенды, будто не собирался покушаться на ее жизнь и жизнь ее сестер. Она верила ему, потому что любила его. А когда ложь стала очевидной, когда она раскрыла его план завоевания мира, когда он попросил ее разделить с ним эту преступную власть, она испугалась и стала презирать его. Она отвергла и его чудовищный план, и его самого.

Но она никогда не ненавидела, его. Она не могла его возненавидеть, потому что в глубине души продолжала любить. А теперь, когда он оказался жив, ее охватил самый настоящий ужас – не только из‑за того, что он способен ввергнуть в хаос весь мир, но и из‑за того, что он может посеять смятение в ее душе…

– Орогастус, – прошептала она, чувствуя, как сердце переворачивается в груди лишь оттого, что губы осмелились произнести его имя. – Молю Бога, чтобы ты был мертв. И не просто мертв, а заключен в самый глубокий из десяти адов!

И, продолжая проклинать его, она залилась слезами, вспоминая, как проклинала его раньше, как умоляла небеса прервать его жизнь.