Меркулов тяжело и глубоко вздохнул.

— Что за «чайники»? — спросил я с любопытством.

— Избавь меня от своего жаргона, — скривился он. — Один — прокурор области, второй — генерал из МВД. А вон те трое, как ты сказал, «чайники», — представители администрации на местах. Меня покупали, и ты пришел в тот момент, когда они уже были готовы назвать свою цену.

— Значит, я поторопился?

— Напротив, пришел вовремя, — сказал Меркулов. — Или ты считаешь, что мне следовало поторговаться? Это не тот случай, Саша.

— Неужто не интересно узнать себе цену? Он усмехнулся.

— Я ее знаю. Как твои дела?

— По нашим «стрелкам» кое-что прояснилось, — сказал я. — Это действительно разные люди, Костя. Но у них наметилось нечто общее.

— Террористическая организация? — усмехнулся он. — Не вздумай об этом где-нибудь брякнуть.

— Круг целей общий, — сказал я. — Оружие однотипное. Ты был прав, гэбэшники этот склад с немецкими пистолетами то ли потеряли, то ли разворовали. Никаких бумаг не осталось.

— Там фигурирует «Макаров», — напомнил Меркулов. — Что о нем известно?

— Да, с «Макаровым» они прокалываются, — согласился я. — Я даже подумал, что это постороннее вмешательство. Цели у «Макарова» пожиже, мелкота всякая. Но этого коренастого парня видели свидетели на месте убийства Кручера. Нет никакой уверенности, что убивал именно он, но внешность совпадает. Мы показывали свидетелям фоторобот, составленный по данным Бердянской, и те подтверждают его идентификацию. Мы уже разослали ориентировку по регионам.

— И потом, «Макаров» единственный повторяется дважды.

— Трижды, — сказал я. — Из того же «Макарова» убит некий Петечка Волкодав, профессиональный киллер из Твери.

— Интересно, — отметил Меркулов. — Волкодав, потом этот Райзман и, наконец, Маркарян. Что их объединяет, а?

— Мы над этим работаем, — сказал я.

Он посмотрел на меня чуть насмешливо и покачал головой. Сколько уже раз и он, и я, да и все наши коллеги отвечали этой дежурной фразой на начальственную распеканцию. К тому же я догадывался, что он в курсе моей воспитательной работы с новым поколением следователей, но его позиция в этом вопросе меня не устраивала, и эту тему в наших беседах я старался обходить.

— Сколько тебе лет, Саша?

— Не знаю, — сказал я. — После тридцати я перестал считать. Много, наверное, потому что девушки перестали реагировать. Скоро начнут место в метро уступать.

— Я понимаю твою трагедию, — сказал он. — С самовлюбленными людьми так и случается, стоит хоть одной девушке пройти мимо, не глянув на тебя, сразу начинается уныние и ненависть к новому поколению.

— Ты это о чем? — не понял я.

— О твоих помощниках, молодых следователях, — сказал Меркулов. — Слышал, они там всю следственную часть переворошили.

— В каком-то смысле безусловно, — согласился я. — Погоди, они что, жалуются на меня? До тебя дошли слухи?

— Разве они на это способны? — спросил Меркулов с интересом.

Я пожал плечами.

— Это поколение для меня загадка. Впрочем, жаловаться им самолюбие не позволит. Между прочим, я завтра приглашен ими на вечеринку.

— Надеюсь, тебе это поможет избавиться от надуманных переживаний, — заметил он.