– Ты уверен?

– Только в лицо не надо… – Степан распахнул куртку, подставляя под удар грудь.

Скат и выглядел мощно, и ударить мог со страшной силой – опер очень рисковал. Но так хотелось «умыть» этого недоноска с непомерными амбициями.

– Ну, смотри.

Сбылось наихудшее предсказание: Скат ударил с такой силой, что у Степана остановилось сердце. Он физически ощутил, как оно, всхлипнув, замерло. И дыхание застопорилось.

– Ну как? – оскалился Скат.

Степан удивленно глянул на него. А чего это он, интересно, радуется? Они же не в очереди стоят, где место можно передать кому-то другому. А Степан уже готов его «отоварить», да по полному прейскуранту.

– Готов? – спросил он.

– Да легко! – Скат расправил плечи.

И тут же в грудь ему врезался кулак. Степан бил со всей силы. Понимал, что нельзя так делать: служебный долг не велел. Но удержать в себе злость, смешанную с диким азартом, не смог. Поэтому и ударил от всей души.

Скат умудрился удержаться на ногах. Лишь слегка подался назад и глянул на Степана с насмешкой, дескать, ничего страшного. Но в следующую секунду его глаза закатились, он стал падать и бухнулся без сознания на пол. Но сердце билось, Степан лично это проверил, прежде чем уйти.

Дружки Ската смотрели на него свирепо, с тревогой, но никто не посмел встать у него на пути. А их скопилось порядком, человек семь-восемь. И они могли оставить Степана в своем подвале навсегда.

– Ската, говорят, менты прессуют, – затягиваясь, проговорил Гонщик.

– Гонишь! – глянув на него, хмыкнул Сафрон.

Кабак на автовокзале – его точка. Здесь он самый главный… Только вот хозяин этой кооперативной забегаловки не хочет освобождать зал под него. Платить согласен, а клиентов лишаться – нет. В принципе он прав, не будет посетителей – не станет и выручки. С чего тогда отстегивать? Но все равно обидно. Сафрон хотел, чтобы во время его визитов кабак пустел. Может, когда-нибудь так и будет. А пока приходится терпеть всяких калдырей…

– Да нет. У них же там Кокошу завалили. Ската подозревают…

– И что?

– Мент к нему вчера приходил. Ну, на «четверку». Говорят, прямо в подвал и зашел.

– Мент? Или менты?

– Мент. Один.

– В подвал?.. Он что, самоубийца?

– Ската избил.

– Ската?! Избил?!.. У него в подвале?… Кто тебе такую дичь прогнал, Гонщик? – засмеялся Сафрон. Уж он-то точно знал, насколько можно верить этому балаболу.

– Жук своей телке прогнал, а она с моей сестрой в одной шараге…

– А Жуку можно верить?

– Ну, он в зюзю вчера был…

– Значит, нельзя.

– Ну, не знаю, – с обидой глянул на него Гонщик. – За что купил…

– За что ты купил? У тебя «бабки» есть?

– Ну-у…

– Только трепаться умеешь.

– Да ну тебя! – психанул Гонщик. – Реально мент был. И Ската вырубил. Забились они, кто кого вырубит. Сначала Скат ударил, а потом мент… Там все по чесноку было.

– И мент вырубил Ската?

– Здоровый мент.

– И Жук об этом растрепал?

– Ну.

– Я любого урою, кто про меня так сольет.

– Это же хорошо, что у Ската фуфло всякое в команде…

– Фуфло не фуфло, а в команде… – в раздумье проговорил Сафрон.