И на Сафрона глянула, умоляя пощадить неразумную.

– Ну так что, платишь за Ската?

– Чем?

– Ну, займешь…

– Не у кого.

– Жадный ты… А скупой платит дважды… И своей дочерью.

Сафрон и не собирался насиловать девушку, а намекнул на возможные последствия ради «красного словца». Но Лена восприняла все всерьез.

– Только попробуй! – резко поднялась она.

Сафрон опустил ружье, подошел к ней вплотную:

– Не нарывайся, целей будешь. Поняла?

– Поняла она все, поняла, – закивала мать.

– Тогда уходим.

Двор они покидали через калитку. Ружье Сафрон воткнул в сугроб у самого выхода. Ему пистолеты нужны, а не учтенный в ментовке охотничий ствол.

– Козел!

– Зря мы его не тряхнули… – буркнул Ступор. – Стопудово, у него «бабло» есть.

Сафрон беззвучно выругался себе под нос и посмотрел на Гонщика:

– Это ведь ты наводку палевую дал!..

– Так я откуда про Ската знал?

– Заткнись!

Некогда было разбираться с Гонщиком. Ноги нужно было уносить. Вдруг мужик позвонит ментам? А до машины еще метров сто…

А после обеда Степан отправился на Республиканскую, в четвертый микрорайон. Так и не привели ему вчера Скатова, сказали, что нет его.

Спортзал находился в подвале девятиэтажного дома. И найти его можно было по стрелке, над которой красовалась масляная надпись – «Бомбоубежище». Других вывесок перед входом не было.

Дверь, за которой начиналась лестница, была открыта. И дальше Степан никаких препятствий не встретил. Переступил порог и услышал стук ударов. Кто-то нещадно молотил по груше. На звук он и направился – по длинному освещенному коридору. Прошел мимо одного отсека, миновал другой. Дверей там не было, помещения пустовали, никаких плакатов и специального оборудования он не увидел. Подвал строили именно как бомбоубежище, но до ума не довели.

– Стоять! – вдруг раздалось сзади.

Смещаясь в сторону, Степан стал разворачиваться. Предосторожность оказалась напрасной. Здоровяк с красным от нагрузки лицом всего лишь отрезал ему путь, но нападать не собирался.

– Я тебя знаю, – сказал он, глядя на Степана. – Ты – мент.

От волнения его лицо стало еще более красным, но голос не дрожал. И взгляд не поплыл.

– А я тебя нет… Значит, хорошо себя ведешь.

– Зачем пришел? – спросил красномордый.

– Здесь вопросы задаю я, – надавил на него взглядом Степан.

– С чего бы это? – послышалось за спиной.

Степан узнал голос. Скатов тяжело дышал, но говорил расслабленно, без особого напряжения.

– Хотелось бы знать, по какому праву вы занимаете спецпомещение, – спокойно повернулся лицом к Скатову Степан.

– Разрешение у нас есть, – сказал тот, смахнув полотенцем пот со лба.

А полотенце казенное, из тех, которые выдают в армии, в зоне.

– Вафельное? – спросил Степан, жестом обращая внимание на полотенце.

Он знал, кто такой Скат, поэтому нашел, чем сбить его с толку. А то слишком наглый стоит перед ним, самоуверенный. Накачался, натренировался, думает, что пуп земли. А выглядел он действительно внушительно. И сложения атлетического, и лицо грубой выделки – черты крупные, тяжелые, нос кривой от природы.

– Чего?

– Полотенце, говорю, вафельное?

– В клеточку.