– Какая трагедия, – слабо пробормотала Эстелла. К горлу подступил комок. Как Баронесса может говорить о смерти её матери так буднично?

– Это случилось во время моего зимнего бала, и её смерть сильно подпортила мне веселье. – Баронесса потянулась и зевнула. – Ну, хватит об этом. Время для моего девятиминутного послеобеденного сна. Не забудь меня разбудить.

Эстелла кивнула.

– Обязательно, – пролепетала она, глядя на Баронессу во все глаза. Ей пришлось приложить неимоверное усилие, чтобы не подойти к женщине и не ударить её по самодовольному лицу. Смерть матери и сломанная жизнь самой Эстеллы для Баронессы лишь досадное неудобство, испортившее ей вечеринку? Глубоко вдохнув, Эстелла усмирила свой гнев. Прошлое не изменить. Но она может попытаться получить ответы на вопросы, которыми она без конца задавалась все эти годы. – Так кем вам приходилась та женщина? – спросила Эстелла, пытаясь говорить, как ни в чём не бывало.

– Неважно, – ответила Баронесса, направляясь к тахте. – Это история о том, как мне повезло. У неё был ребёнок, «уникальный, как снежинка» и всё такое. Банальный случай вымогательства.

Эстелла стиснула зубы. Всё было совсем не так.

– Может, она просто любила своего ребёнка?

– Судя по всему, у неё был только один человек, о котором она должна была заботиться, и эту задачу она с треском провалила, – съязвила Баронесса.

Её слова прозвучали для Эстеллы как пощёчина. Мама любила её и жертвовала для неё всем. А Баронесса говорит о ней так, словно та была мусором.

Не подозревая о кипящем в груди Эстеллы возмущении, Баронесса улеглась на тахте и положила огуречные кружочки на глаза. В следующее мгновение она уже мирно посапывала.

Эстелла смотрела на неё, не отрывая взгляда от ожерелья. Оно было так близко. Стоило только потянуться за ним...

Вдруг она услышала голоса, доносившиеся из коридора. Они становились всё ближе. В следующее мгновение в кабинет вошли Джеффри и Роджер, следом за ними – два измождённых помощника с прекрасным платьем на руках. Последними вошли телохранители. Джон держал дорожную шкатулку с украшениями Баронессы. Заметив Эстеллу, он смерил её недобрым взглядом.

– Баронесса, – произнёс Роджер не-громко, – у нас встреча в «Ритце»...

Пробормотав пару ругательств себе под нос, Баронесса неохотно поднялась на тахте. Её девятиминутный сон составил меньше пяти минут. А значит, она будет ещё невыносимей, чем обычно. Встав, Баронесса не произнесла ни слова, пока две перепуганные служанки возились, одевая её. Облачённая наконец в платье, со свежей причёской на голове, Баронесса жестом приказала поднести ей шкатулку.

Заглянув внутрь, она подцепила новое ожерелье и сняла то, что уже было на шее. Эстелла пристально смотрела на украшение матери, которое Баронесса бесцеремонно бросила в шкатулку. Джон проследил за её взглядом. Его глаза слегка округлились, но не от того, что он её в чём-то заподозрил. Скорее он о чём-то догадался. Шкатулка захлопнулась.

В следующее мгновение Баронесса гордо прошагала из кабинета. Свита последовала за ней.

Эстелла смотрела, как они уходят. Её ноги словно приросли к полу. Она так долго пыталась произвести впечатление на Баронессу. Она вложила все свои мечты и чаяния в работу на эту женщину.

А та оказалась чудовищем.

Чудовищем, которому было всё равно, что мама Эстеллы умерла, а маленький ребёнок остался сиротой. Чудовищем, которого заботила только собственная персона и какая-то дурацкая вечеринка.

Разбитая мечта Эстеллы была на вкус как пепел.

«Ну и что мне теперь делать?» – подумала она с тяжёлым сердцем.

Эстелла не была готова вернуться в Берлогу. Но и оставаться в мастерской было невыносимо.