— Что с вами? — Он отбросил сигарету, сделал два шага и остановился перед ней. — Что случилось? — он положил ладонь на ее лоб. Он был холодным. Руки также были холодными — он ощутил это, когда его руки скользнули сами собой вниз по ее плечам, до ладоней. Он встал на колени и начал растирать ее ладони.

— Дорогая леди…

Кэтрин Маккормак шевельнулась.

— Лекарство, — прошептала она.

Флэндри поколебался, вызывать ли корабельного медика, решил, что не стоит, дал ей таблетку и конец трубки с водой — запить. Она жадно проглотила лекарство. Когда он увидел, что бледность уходит с ее лица и дыхание становится равномерным, он очень обрадовался.

— Я извиняюсь, — сказала она едва слышно сквозь рокот корабельного двигателя. — Память нахлынула на меня слишком резко.

— Я неправильно выразился, — заикаясь, стал оправдываться он.

— Не ваша вина, — она пристально смотрела на палубу.

Даже сейчас он не мог не заметить, какими длинными были ее ресницы на фоне бронзовой кожи.

— Земная мораль отличается от нашей. Для вас то, что случилось со мной, было… несчастьем, мерзким событием, да, но не осквернением, которое я не смогу никогда до конца отмыть.

Это заставляет меня не думать, хочу ли я на самом деле снова когда-нибудь видеть Хага… Может быть, однако, вы поймете кое-что, если я скажу вам, как часто Снелунд использовал наркотики для отключения сознания. Я снова и снова была поймана ночным кошмаром, когда не могла думать, не была собой, не имела воли, была лишь животным, делающим то, что он мне говорил, — и только ради того, чтобы избежать боли…

«Я не должен выслушивать это, — подумал Флэндри. — Она не должна рассказывать, тем более если ее самообладание полностью восстановилось. Как ее остановить?»

— Дорогая леди, — сделал он попытку, — вы же сказали, что не были самой собой. Поэтому вы не должны придавать этому большого значения. Если ваш муж — мужчина хотя бы вполовину того, что вы рассказали о нем, то и он не придаст этому значения.

Она некоторое время сидела без движений. Стимулирующая таблетка действовала на нее несколько быстрее обычного; вероятно, она не имела привычки к химическим препаратам. Через некоторое время она подняла голову. Лицо ее сильно покраснело, но тело оставалось спокойным. Она улыбнулась.

— Вы действительно страйдер, — сказала она.

— Ух… вам лучше теперь?

— Гораздо лучше. Можем мы поговорить непосредственно о деле? — Флэндри втайне обрадовался. Почувствовав слабость в коленях, он присел на кровать и закурил следующую сигарету.

— Да, я бы очень хотел этого, — сказал он. — Прежде всего, у нас общие интересы, а ваша информация поможет нам вместе добиться их, а не разбежаться сразу кто куда.

— Что вы хотите узнать? Я могу быть не в состоянии ответить на одни вопросы и могу отказаться отвечать на другие.

— Согласен. Но давайте попытаемся начать. Мы не обнаружили никаких следов астронавтической активности в этой системе. Флот того размера, каким обладает Хаг Маккормак, должен был бы быть зарегистрирован так или иначе. В крайнем случае — по нейтринной эмиссии от силовых ракетных установок. Так что же он предпринял? Он может находиться очень близко к солнцу, оставаясь на диаметрально противоположном конце от нас, или может замереть на значительном удалении от нас, например, вполовину светового года, или же он спрятался где-нибудь в другом месте, или… У вас есть какие-нибудь идеи?

— Нет.

— Вы уверены, что нет?

Она вскинулась, как взнузданная кобылка:

— Если бы я и знала, то не сказала бы!

— Оставьте это, один эсминец не представляет никакой угрозы! Давайте так: как мы можем установить с ним контакт прежде, чем разразится сражение?

Она задумалась.