— Что же вы собираетесь предпринять?

— Бог знает, но не похоже, что он намерен рассекретить свою информацию. Может быть, ничего. Может быть, попробовал бы открыть некоторый маленький канал, некоторый путь для снижения накала войны, если не удается ее остановить. Побудьте на центральном посту минут десять, не возражаете? Если я не ускользну сейчас и не покурю, то я пропал.

— Разве вы не можете покурить здесь?

— Капитан человеческого корабля не имеет права позволить себе человеческие слабости, — вот что вошло в мою плоть и кровь во время обучения. Это вбили в меня по самую шляпку. В случае нарушения этого правила я должен был бы выдумать слишком много объяснений для успокоения своих начальников.

Ровианин издал шум, который должен был, по всей вероятности, соответствовать смеху.

Часы медленно уходили в прошлое. Вёрджил распухал на экранах внешнего обзора.

Ровианин сообщил:

— Последние данные о характере движения замеченного нами корабля показывают, что он пришел к решению, что мы направляемся на Дидо, и намеревается попасть туда приблизительно одновременно с нами. До сих пор не было никаких попыток связи с нами, хотя совершенно очевидно, что он должен теперь улавливать нашу передачу.

— Понятно. А что насчет самого корабля?

— Если судить по его излучению и по показаниям нашего радара, он имеет приблизительно такой же тоннаж и мощность, как и мы, но совершенно неизвестной, не военно-космической конструкции.

— Без сомнения, эйнисиане запускают на орбиту все, что только может летать: от корыта до метлы. Хорошо, если это так, то славу богу. Они не могут помышлять о сражении с такой боевой единицей, как наша.

— Если только его компаньон не… — ровианин кивнул на второй корабль, зарегистрированный вскоре после того, как он вылетел из-за солнца.

— Вы мне сказали, что этот не сможет добраться до Дидо в течение нескольких часов после нас, если только он не перейдет на гиперсветовую скорость; я сомневаюсь, что капитан этого корабля слишком горит желанием попасть на Дидо, чтобы в действительности полететь туда, в особенности если учесть, как глубоко в гравитационном колодце находится его корабль. Нет, это должен быть всего-навсего другой дежурный корабль, попавший в близкую к нам область пространства по чистой случайности.

Тем не менее Флэндри приказал одеть скафандры и подготовить к бою пусковые установки, когда «Асинёв» сблизился с третьей планетой. Она выпукло нависала перед ним, между первой четвертью и новолунием, огромный, вращающийся шар, окутанный густыми облаками. У этой планеты не было луны. Местный «Временный указатель для пилотов» приводил данные об умеренно эксцентриситетной орбите, радиус-вектор которой в среднем составлял около одной астрономической единицы; о том, что масса, диаметр и поэтому сила тяжести на поверхности планеты были слегка меньше, чем у Земли; о вращении со скоростью один оборот за восемь часов сорок семь минут вокруг оси, наклоненной на невиданные 38 градусов; о кислородно-азотной атмосфере, более теплой и более плотной, чем было приемлемо для человека, но доступной для дыхания; о Д-амино биохимическом цикле, не являющемся ни ядовитым, ни питательным для человекоподобных существ — и это было, пожалуй, все.

Слишком много миров во вселенной; даже на уровне молекул записывающей ленты нельзя закодировать информацию о каждом из них, но может быть — только самую важную.

Когда Флэндри надел свой скафандр, пригодный для выхода в открытый космос, кроме перчаток, и закрыл переднее смотровое окно шлема, он вызвал Кэтрин Маккормак по сигналу внутренней связи.