Один — худой, с плешью на макушке, да и второй знакомый — оба побывали на веранде Дэйна. Здесь были все, кроме Реннера.

Фрай прошел мимо них и направился к столику у стены. За ним устроились трое. Парень, сидевший спиной к стене, вытаращился на меня. Ближний ко мне стул был свободен. Костлявый и его дружок взглянули на меня и радостно заухмылялись. Я прошел мимо, не остановившись и не оскалившись радостно в ответ.

Когда я подошел к столику, сидевший за ним мужчина спросил:

— Вы меня искали?

— Если вы Джим Норрис.

— Это я. Садитесь.

Я отодвинул стул и сел. Встречаться с человеком на его собственной территории — все равно что играть его краплеными картами. Норрис сидел спиной к стене, а я — к костлявому и его дружку. Слева и справа от меня расположились еще два подручных Норриса.

Когда сидел, Норрис не казался высоким, только коренастым. Прекрасно сшитый синий габардиновый пиджак плотно обтягивал его широкие плечи, между лацканами торчал большой узел розового галстука. Шишковатые скулы, острый тонкий нос и заостренный подбородок придавали резкость и угловатость его лицу. Голубые глаза, розоватые воспаленные веки с сыпью мелких, похожих на перхоть зернышек. Словно он перенапрягал зрение, но отнюдь не чтением. Я строил догадки, и первое мое впечатление подсказывало, что чтение Норриса ограничивалось бюллетенем скачек.

— О'кей, о'кей, — произнес он. — Вы меня нашли, так говорите.

— Вы чертовски торопитесь для человека, которого как бы даже и нет здесь.

— Я здесь, но это не значит, что я обязан принимать каждого проходимца, желающего видеть меня. Не люблю, когда мне мешают спокойно перекусить.

— Как я понимаю, вы и есть «Сиклиффская компания развития»?

— Я? Черт, отнюдь! Просто у меня есть в ней доля, как и у этих джентльменов. — Он показал на сидевших рядом мужчин.

Парень слева походил на лошадь, захудалую, оголодавшую лошадь с луковицеобразным носом, толстыми выпяченными губами и косматыми черными, похожими на гриву волосами на шее. Справа сидел крупный, темноволосый, усмехающийся парень, зверская физиономия которого наводила на мысль, что, убивая очередную жертву, он делал еще одну зарубку на своих зубах. Оба мордоворота пялились на меня.

Норрис продолжал:

— О'кей. Так что?

— А то, что многим людям не нравятся ваши методы.

— Неприятно. Однако ничего противозаконного. Люди хотят продать свою собственность, мы рады купить ее. Все законно. Обычное дело.

— Ага. — Оглядев зал, я снова посмотрел на Норриса. — Предположим, я прихожу сюда, приношу сто штук, выкладываю их перед вами, прошу вас подписать кое-какие бумаги и покупаю бар и ресторан. Все законно и замечательно?

— Так оно и есть.

— Я еще не кончил. Предположим дальше, вам не хочется продавать, и я ломаю вам руку, нокаутирую вас, вбиваю вам зубы в глотку. И долго забавляюсь побоями, пока вы не догадываетесь наконец, что желаете продать бар и ресторан. Вы и это назовете законным?

Его лицо покраснело, и он медленно проговорил:

— Послушайте, Скотт. Пора прояснить вам кое-что. Ваше присутствие здесь... — он долго искал в обширной пустоте своего черепа подходящее слово, наконец нашел его и улыбнулся, — несносно. Если у вас есть хоть чуть-чуть мозгов, вы выйдете в эту дверь и уберетесь из Сиклиффа. Если нет, всякое может приключиться с вами.

— Вроде того, что приключилось с Уистом?

Стиснув зубы, он свирепо пялился на меня несколько секунд. Потом произнес:

— Вовсе нет. Уист погиб в результате несчастного случая.