Выслушав меня, она кивнула:

— Меня это нисколько не удивляет, Шелл. Однако мне уже нет до этого дела. Я уезжаю.

Я ее не осуждал, на ее месте я, вероятно, слинял бы давным-давно.

— Жаль, — обронил я. — Сиклифф больше не для вас, а?

— Никогда. Шелл, ты будешь хоть немного скучать по мне?

— Еще как. Куда ты отправишься?

— Не знаю. Может, на Гавайи или опять в Европу. У меня полно денег, больше, чем мне когда-либо понадобится. Я могу отправиться, куда хочу, и делать, что хочу. Я — одинокая. Ничем не связана. Но я люблю компанию.

— Пожалуй, все любят компанию.

— Шелл, почему бы тебе не поехать со мной? Нам было бы здорово вместе. — Она улыбнулась. — Я бы сняла дом с бассейном.

Я задержался с ответом, потом все же выдавил из себя:

— Весьма привлекательное предложение, Лилит. Но по многим причинам оно не может быть мною принято. Во-первых, я не могу покинуть Сиклифф. По крайней мере, пока.

— Почему, Шелл? Мы можем просто уехать, и все. Прямо сейчас, сию минуту. Запрыгнуть в автомобиль и погнать... куда захочется.

Я покачал головой:

— У меня слишком много... ну, слишком много долгов.

— Забудь Шелл. Что это даст в конечном счете? Мы можем хорошо повеселиться. И повеселимся, если ты захочешь.

— Ничего не получится, милая.

Ее поведение резко переменилось. Лицо слегка покраснело, а губы искривились, когда они воскликнула:

— Пошел ты к черту! Тебе следовало бы гарцевать на белом коне, звеня доспехами. За кого ты себя выдаешь? За крестоносца? — Она продолжала в том же духе еще какое-то время и неожиданно в заключение сказала: — Мне очень жаль.

— Мне тоже.

— На самом деле я вовсе ничего такого не имела в виду. Просто ощущение отвергнутой женщины не очень-то приятно. — Помолчав несколько секунд, она похлопала подушку дивана рядом с собой. — Сядь, поцелуй меня. — Она улыбнулась. — Это-то, по крайней мере, ты можешь сделать.

Я сел. И поцеловал ее. По правде говоря, я сделал больше, чем «по крайней мере». Наконец я огляделся.

— Нас никто не видит, — сипло прошептала она.

Ее руки обвили мою шею и притянули меня к ней, ее раскрытые и чуть выпяченные влажные губы были красноречивее всяких слов. И все же я отстранился от нее. Ничего хорошего мне это не сулило. Вернее, мне было очень приятно, но, как бы ни улучшились мои отношения с Лилит, они не могли улучшить моего положения в Сиклиффе. А оно было просто отчаянным, и, останься я здесь еще хоть ненадолго, оно станет еще ужаснее. Поэтому я поднялся.

— Да что с тобой? — спросила она, потом улыбнулась. — Все еще болит ребро?

— Не оно меня беспокоит. Просто мне нужно ехать.

— Я тебя не отпущу, — заверила она.

Две пуговки на ее блузке были расстегнуты, дышала она медленно, но ритмично — и какой ритм она задавала! Я бессмысленно пролепетал:

— Увидимся в Гонолулу. Я заскочу и даже отдам тебе свою последнюю рубашку, однако сейчас я должен идти. Я просто обязан.

Повернувшись, я стал спускаться с веранды, но она схватила меня за руку и воскликнула:

— Да в самом деле, что с тобой? Будь же благоразумным!

— Даже не собираюсь быть благоразумным. Это как раз неблагоразумие. Город кишит гангстерами и продажными копами, и большинство из них жаждет моей крови, а я ничего не предпринимаю для того, чтобы обезопасить себя и — Понимаешь ли? — закончить начатое дело.

— Я уже думаю, что ты никогда не заканчиваешь ничего из начатого тобой.