Екатерина Риз. Круговорот чужих страстей
— Что ты здесь делаешь? — спросил Медвежонок. — Жду, когда ты выздоровеешь, — ответил Ежик. — Долго? — Всю зиму. Я, как узнал, что ты объелся снегом, — сразу перетащил все свои припасы к тебе… — И всю зиму ты сидел возле меня на табуретке? — Да, я поил тебя еловым отваром и прикладывал к животу сушеную травку… — Не помню, — сказал Медвежонок. — Еще бы! — вздохнул Ежик. — Ты всю зиму говорил, что ты — снежинка. Я так боялся, что ты растаешь к весне… Мультфильм «Зимняя сказка»
1
— Золотарёва! Стоять. Алёна мысленно чертыхнулась, всё-таки надеялась, что сможет прошмыгнуть мимо начальника незаметно, бочком, пока он разговаривал с Димкой Огарёвым, и тот, судя по тоскливому выражению на лице, тоже получал втык. Но её осторожное перемещение по коридору всё же было замечено, и пришлось остановиться. Алёна на секунду замерла, продолжая стоять к главному редактору спиной, но затем повернулась и улыбнулась Петру Алексеевичу как ни в чём не бывало. С готовностью отрапортовала: — Я здесь. Готова выполнить любое задание. Огарёв за спиной редактора скроил насмешливую физиономию, а большим пальцем весьма выразительно провёл по своему горлу. Алёне очень хотелось кулаком ему погрозить, но начальник в этот момент сверлил её подозрительным взглядом, впрочем, Рыбников никогда особо радужных надежд на её счёт не питал, поэтому смысла расстраиваться не было. Она переживёт, в который раз. — Ты для начала предыдущее выполни, как надо. Алёна остановила взгляд на его плече, чтобы в глаза не смотреть. Рискнула поспорить: — Я уже выполнила. Как надо. — Как надо? Ты называешь это — как надо? Огарёв фыркнул за его спиной, и Пётр Алексеевич оглянулся на него, будто только вспомнил, что полминуты назад его распекал. Рукой махнул. — Иди отсюда. Димка за ухом почесал. — Так мне ехать на этот митинг? — Поезжай. Сними всё от и до. — Пётр Алексеевич на Алёну взглянул, прищурился. — Потом отдашь материал Золотарёвой, она напишет. Как надо напишет, а не как привыкла. Понятно, Золотарёва? Тон был грозный, и можно было вздохнуть в расстройстве, но Алёна вместо этого нахмурилась. — Какой ещё митинг? — В поддержку депутата Беленького. Вздох всё-таки вырвался. — Ему не надоело? Дался ему этот торговый центр! — Не твоё дело, Золотарёва, надоело ему или нет. Ты журналист, ты должна освещать. — Рыбников снова оглянулся за своё плечо, ещё раз махнул на Огарёва рукой, призывая, чтобы тот мгновенно испарился. И тот это сделал, а редактор вновь впился обвиняющим взглядом в лицо Алёны. — Ты понимаешь значение этого слова — освещать? Писать то, что есть, а не то, что тебе хочется. Иначе сиди дома и пиши роман! — К концу тирады его голос до предела возвысился и отозвался суровым эхом от высокого потолка коридора редакции. Алёна хотя и хмурилась, но нос вздёрнула, выслушивая упрёки с каменным выражением лица. А Пётр Алексеевич тон поубавил, откашлялся и быстро огляделся по сторонам. А затем уже тише и проникновеннее продолжил: — Вот что с тобой не так? Тебя просили написать про новый банк, а ты что написала? Алёна, у тебя какие-то проблемы? Ты скажи честно, я попытаюсь войти в твоё положение. — Да всё со мной так, Пётр Алексеевич! — Алёна заговорила громким шёпотом, и тоже возмущённо. |
