Пришлось сурово нахмуриться.

— Тогда я не знаю, как жить в стране, в которой журналист не может написать и слова правды.

— Он может, ты тому пример. Но иногда такие журналисты получают по зубам в какой-нибудь подворотне. У тебя, Золотарёва, зубов много?

— Знаешь что?.. — возмутилась Алёна и швырнула в этого предсказателя журналом. — За собой последи. Пишешь про страховки, вот и пиши!

— Да я и пишу.

— А мы, Алёна, — проникновенно добавила Перевайко, — на самом деле переживали. Ты могла бы позвонить.

— Не могла, — виновато проговорила Алёна, вздыхая, — не было возможности.

— Но у Дуси всё в порядке?

Серёга глаза закатил и взмолился:

— Ксанка, заткнись. Не была она ни у какой Дуси!

— Правда? — Оксана глазами хлопнула и снова на Алёну уставилась. — А где была?

— Если бы Артюхов вчера морду лица свою в этом кабинете не засветил, я бы спорил, что с ним.

Алёна пренебрежительно фыркнула.

— Ты за кого меня принимаешь?

— А что, скажешь, что он тебя ничуть не впечатляет? Ты же глаз с него не сводишь, когда он рядом.

— Не свожу, — пришлось согласиться Алёне. — Но совсем по другой причине. Чисто профессиональные противоречия.

— Чихал он на твои противоречия, — усмехнулся Бурдовский, разворачиваясь к экрану компьютера. — Ты ему просто завидуешь.

— Как и ты, — не осталась Алёна в долгу. А когда Серёга на неё через плечо оглянулся, показала ему язык.

— А вот я не завидую, — тихо проговорила Оксана, размешивая сахар в своей чашке с чаем.

— А тебе-то чего завидовать? У тебя материала завались. За каждой второй пакостью в городе полтергейст стоит. Проверено.

— Серёж, ты чего такой злой сегодня? — заинтересовалась Алёна.

— Будешь тут злым, когда на тебя Беленького сваливают за четыре часа до сдачи материала.

Алёна замерла, виновато глядя на него.

— Извини.

— Твоим «извини» сыт не будешь, Золотарёва.

— Обещаю восполнить.

— Я запомню.

Тон его прозвучал скептически, и даже на заискивающую улыбку Бурдовский никак не отреагировал. Это было грустно, обычно на этот приём Серёга вёлся.

Позже Алёну к себе Рыбников вызвал. Разговор был не из приятных, её даже оправдываться не заставили, только прочитали долгую и нудную лекцию об ответственности, о серьёзности по отношению к работе, и её вечной приверженности к фантазиям в частности. Алёна молчала, вздыхала и стыдилась. В любой другой ситуации она бы с начальником поспорила, попыталась доказать, что он не прав, и не настолько она пропащая. Очень даже серьёзная девушка, точнее, журналист, мечтающая сделать карьеру. Но сегодня в своё оправдание сказать было нечего, про усадьбу Кострова, а уж тем более про свою неудачную поездку туда и провалившиеся изыскания, решила молчать. Рыбников, наверняка, поперхнулся бы кофе, узнай, куда она без спроса влезла. А так как порадовать редактора было нечем, только лишь поведать о новых неприятностях, в которых она едва не увязла, Алёна решила хранить тайну. Будем надеяться, что всё обойдётся.

Будем надеяться, что у Фёдора хватит совести и человеколюбия не рассказывать про неё, прибывшему хозяину.

А телефон?..

Что ж, купит он себе новый телефон. Доказать, что она его украла, невозможно. И, вообще, она нисколько не воровка, просто обстоятельства так неудачно сложились.