– Нет, слава богу, – в сердцах ответила она.

– Ну, значит, вы уже отдыхаете…

Гобели постучал в дверь каюты Капустиных.

– Можешь войти, – услыхал он женский голос и толкнул дверь.

На диване, укрывшись пледом, лежала Светлана Николаевна. Увидев Гобели, она приподнялась.

– Извините, – сказала она и прикрыла голову платком. – Я, кажется, не очень причесана. Я думала, это…

Гобели смотрел на нее, грустно усмехаясь.

– Не узнала? Не узнала…

– Простите?…

– Неужели я так изменился?

– А вы разве?… Мы знакомы?

– Изменился, значит. Ты тоже, конечно. Я сначала не узнал даже. Не сразу. Но потом… Эти глаза… И голос… А я поседел.

Капустина смотрела на него, широко раскрыв глаза.

– Он гуляет, – успокоил ее Гобели. – Не волнуйся. И потом, в чем дело? Моя обязанность справляться у пассажиров, сцене одна. Она присела к роялю и повторила, аккомпанируя себе, последний куплет.

Капустин тихо поаплодировал. Неля вздрогнула, посмотрела в темный зал:

– Ой, кто это?

– Я, – сказал Капустин.

– Кто, не вижу?

Капустин подошел к ней.

– А вы кто, товарищ?

– Я? – усмехнулся Капустин. – Я товарищ, как вы справедливо заметили.

– Вы что, пассажир?

– В вашем вопросе слышно пренебрежение работающего человека по отношению к бездельнику.

– Товарищ пассажир, завтра вечером мы будем рады видеть вас здесь, а сегодня… сегодня, извините, у нас репетиция, и вы нам мешаете.

– Ну вот, и вам тоже. Всем я мешаю. Скажите, а вы скоро кончите?

– А что?

– Вы не могли бы… – Он посмотрел на нее снизу вверх. – Для начала не могли бы вы снизойти, что ли. В таком положении я вынужден робко просить, и тут уж никакой надежды.

Она спустилась.

– А на что вы надеетесь?

– Остаться здесь. Когда вы уйдете.

– Зачем?

– Мне негде ночевать. Нет, у меня есть каюта, билет, все в порядке, не пугайтесь, я не заяц. Но понимаете, тут такая дурацкая история… Ко мне по ошибке поселили женщину.

– Какую женщину?

– Хорошую. Красивую даже. Но как бы это сказать поточнее?… Чужую.

– Не понимаю, вы что, шутите?

– Я – нет. Судьба шутит. Мы оказались с ней однофамильцы. Не с судьбой, с женщиной. Они подумали, наверное, что это двое мужчин или две женщины, словом, двое однополых. Поэтому вы бы меня очень выручили, если бы разрешили остаться тут до утра.

– Это невозможно. И не во мне даже дело. Пожарник не разрешит.

– Кто?

– Пожарник.

– Вы извините, но по-русски правильно – пожарный, а не пожарник.

– Какая разница?!

– Вам, может, никакой, а им, пожарным, неприятно, когда их так называют.

– Ну хорошо, пожарный. Так вот он проверяет все салоны, и все равно вас… И мне еще достанется. Так что, если не хотите сами идти к капитану, пусть ваша однофамилица сходит. Вернее, даже не к капитану, а к пассажирскому помощнику.

– Этого-то я и не хочу, – сказал Капустин и, кивнув ей на прощание, пошел к выходу.

Гобели проходил по верхней палубе. Около бассейна он остановился. На надувном матраце мирно покачивался на воде Капустин.