— Не сомневаюсь, Баташов расправится с Тайцевым и непременно — с лбовником своей жены. — Сказала Лара. — Спорю на гору Медведь (она указала на знаменитый островок, лежащий в море) жить мальчонке осталось совсем недолго. Заодно можете готовить венки и господину Тайцеву… Арчил, ведь ты отдашь мне этого «зверька»?

— Вот уж не ожидал от тебя, родная. — По-супружески обнял Лару Афанасий. — Тебе-то лучше всех понятно, что Баташов не любит мочиловку. Юлия он не тронет, жену с позором выгонит, а бывшему дружку устроит такую горячую «баню», предав огласке его «подвиги», что тот сам застрелится.

— Но ведь Тайцев не виновен в убийствах и следствие признает обвинения Баташова ложными. — С нарочитой наивностью возразила Лара.

— Какое следствие, детка? О чем ты говоришь?! — Возмутился Эд. Главные судьи и палачи — мы сами. А мы-то устроим так, чтобы Бык и Заяц перегрызли друг другу глотки, так сказать, в интимной, дружеской обстановке… Я ставлю на «двойной капкан»! Мне было бы приятно знать, что нам удалось избавиться сразу от двоих. Причем, их же собственными руками.

— Я все же хочу думать, что эта долгая игра будет иметь более полезный для дела результат. Нам не нужны трупы, не нужны скандалы, загубленные репутации. Мы — гуманисты, виртуозы интриги, и просто-напросто добиваемся того, чтобы эти люди стали нашими союзниками. — Возразил благодушно настроенный в присутствии Лары Арчил. — Они нужны нашему театру, а следовательно, станут очаровательными марионетками… Для этого всего лишь и надо — (пропуск). Кстати, Эдди, ты веришь в бессмертье души?

Этот вопрос, заданный стройным брюнетом рыжеволосому коротышке, прозвучал в пустынной аллее благоухающего ночными ароматами парка в тот момент, когда в подвале виллы, оборудованном под медицинскую лабораторию, человек в белой маске склонился над связанным, обезумевшим от ужаса человеком.

— Чудесная у нас земля. Есть о чем тревожиться, за что бороться… Да, это не Аляска… — Арчил, сняв темные очки, озирал великолепную панораму морского простора, открывавшуюся с террасы крымской виллы. Дом располагался на высоком холме, пряча в зелени акаций и кипарисов покрытую новой светлой черепицей крышу. Больше ничего во внешнем виде виллы финские реставраторы не меняли. Очистили от многолетних наслоений белил каменные колонны полукруглого портика центральной террасы, подремонтировали ведущую от подъезда в парк двускатную лестницу, покрыли высококачественным красителем оттенка спелого персика выложенные крымским туфом стены.

— Ну, конечно же, окна, ставни, фонари, статуи из песчаника — это все новое. И вон там, где сейчас бассейн и зимний сад, снесены все сарайные пристройки. — Объяснил Эд. — Хоть эта дачка и принадлежала Совмину под видом легочного санатория, запущено все было до безобразия. Типичный совдеповский бардак…

— Ну, теперь-то, вроде, не плохо. Не говоря уже о внутреннем убранстве. Можно снимать фильм об итальянской мафии. — С укоризной заметил Арчил. — А не поторопился ли ты, друг? Крым, увы, не остров, как определил его для удобства своей антиутопии Аксенов. И пока не принадлежит нам.

Оглядывая морскую синь, с белыми барашками у берега и дымкой на горизонте, каменистые утесы, разогретые солнцем, карабкающиеся вверх низкорослые южные сосны, вдыхая запах лаванды, сиреневым ковром покрывающей лужайки, аромат ярких цветов, в изобилии разросшихся на клумбах, Арчил почувствовал неприятное беспокойство и жжение в груди. Уже потянувшись за сердечными каплями, он с удивлением понял, что приступ носит не медицинский характер. Будущего совладельца мира мучила зависть. Нет, не к Эдуарду, по жадности завладевшему крымской виллой, а к тем, кто когда-то называл эту землю своей, прикрываясь реалиями царской власти и привилегией помазанников божиих.