И еще, почему-то, Арчил до боли в груди, до спазмов в горле ненавидел тех, кто сумеет заполучить все это в недалеком будущем. Легко было прицениваться хозяйским оком к карте России, изучать прилагаемые к каждому региону характеристики и показатели «обороноспособности» — то есть степени усилий, необходимых для их завоевания. А вот так — над морской синевой, среди сосновых рощиц и зарослей лаванды, он всем своим существом ощущал бесценную красоту земли, у которой не может быть иного владельца, кроме Творца, взирающего с высоты…

— Что, не веришь в победу нашего дела? — Пригляделся Эд к побледневшему Арчилу. На переносице с изящной горбинкой проявились едва заметные ниточки швов. И в уголках губ, изменивших свой первоначальный горький излом на ироническую полуулыбку, что-то подтянулось, словно прихваченное невидимой нитью.

— Брось, Эд. Не время для психоанализа. Считай, что я сегодня не в духе.

— Прошлый раз ты выглядел повеселее… — Эд, одетый как простой американский турист — в бермуды цвета хаки и майку, подозрительно посмотрел на своего элегантного партнера.

В триллерах обычно так одевают героя, которому предстоит погибнуть от автоматной очереди — алые пятна крови эффектно смотрятся на светлом щегольски-небрежном костюме. И выражение лица Арчила было подобающим омраченное печалью дурных предчувствий. Эд догадывался о причине смены настроения Арчила. Приступы эйфории, как и следующие за ними периоды апатии или отчаяния, объяснялись приемом «допингов». Арчи не пользовался наркотиками — последние семь лет он прибегал к «энергетическим вливаниям» экстрасенсов. Начал он с Джуны, но потом перешел к более сильному «средству» — слепому, полубезумному отроку Кириллу, найденному сотрудниками его службы в глухой российской деревне. Никто из спецов Арчила не мог пока объяснить феномена — юродивый обладал телепатическими способностями и возможностью «заряжать» объекты «животным магнетизмом» (как говорили во времена Мессинга). И никому не было дано определить «дозировку» воздействия Кирилла на организм шефа.

— Кажется, мой мальчонка перестарался. — Сказал Арчил, щупая пульс. Шестьдесят ударов. С неделю я летал, как воздушный шар, не чувствуя веса, возраста, боли… Надо было прихватить его с собой, сейчас бы живо «подкачались».

— Мне достаточно коньяка, да и тебе не повредит. — Эд наполнил рюмки. — Надо взбодриться, тем более, как я вижу, наши пляжники уже на «канате».

Никто не посмотрел на часы. Если участники встречи, специально вывезенные из Москвы, приближались к месту переговоров, значит, стрелка находилась в районе одиннадцати. На личном пляже Эда, снабженном для подъема к вилле канатной дорогой, находилось все необходимое, чтобы принимавшие морские ванны люди могли привести себя в порядок и переодеться, при необходимости, к вечернему приему.

Утреннее «заседание» предполагало более свободную форму одежды. Когда Эд и Арчи вошли в кабинет, гости молча поднялись им навстречу.

— К черту церемонии! Чувствуйте себя как дома, друзья. — Эд поздоровался со всеми за руку и указал на сервированный напитками и фруктами столик. — Не стесняйтесь, мы же не на генеральной ассамблее ООН и не на заседании Верховной комиссии нашего Комитета. Поглядите на меня! — Он продемонстрировал пестрые бермуды. — Это значит, что здесь собрались друзья: Арчил, Эд и их ближайшие сподвижники, то есть главные участники представления собрались для того, чтобы поразвлечься — посплетничать, перемыть друг другу косточки, похвастаться, в конце концов… Ведь подробные отчеты о всех этапах операции мы и так имеем.