Мне показалось, что слова Ирочки обращены ко мне. И впрямь, спору нет, для гарема я вряд ли сгожусь. А сельхозрабочая сила из меня никудышная. Но зато свободолюбия — хоть отбавляй. На армию Спартака хватило бы.

— Ладно, девочки, пойду прогуляюсь. Посмотрю, что и как.

Я подошла к двери и прислушалась — тишина. Позвала по-английски:

— Откройте на минуту. Надо выйти.

— Чего тебе? — Прямо в ухо рявкнул голос Алика.

— Выйти надо. В кусты.

Лязгнул засов и я вышла в раннее, довольно прохладное утро. Небо на востоке, там, где край холма резко спускался к морю, стало нежно-шафрановым и я с тоской подумала, что ещё вчера наблюдала восход солнца из окна своей каюты. Вдалеке блеяли овцы, и мне даже послышались крики петуха. Значит, жилье не далеко и можно рискнуть прорваться к людям. Никакого конкретного плана у меня не было — просто чувство воли, заполнившее легкие вместе с утренним воздухом и взыгравшая вдруг строптивость.

— Ну, где здесь кусты? — Нагло спросил Алик и в его взгляде я сразу распознала легкую сумасшедшинку. Накурился чего-то, сволочь, или жует ихнюю дрянь — вон челюсти ходуном ходят и на губах зеленоватая пена. Я огляделась — метрах в тридцати от сарая, на краю невидимого мне обрыва возвышалась гряда валунов. Больше спрятаться было негде — вытоптанная каменистая площадка, поросшая низкой, высушенной солнцем травой.

— Ну, греби в камешки. Там отличный сервис. А я на стреме постою. Подмигнул он.

— Не вздумай идти за мной! — Пригрозила я.

— И не подумаю. — Алик присел на камень и достал из внутреннего кармана куртки бинокль. — Смотри-ка, какая техника — новейшая армейская модель. Комара на твоей заднице рассмотреть могу. А если он мне не понравится, то пущу в ход вот эту хлопушку. — Он подбросил на ладони пистолет.

Я не знаток оружия, но «пушка» показалась мне совсем игрушечной. «Наверно, газовый», — решила я, но не попросила посмотреть, а гордо направилась к валунам. Я шла прямо к морю, застывшему внизу в молочной дымке, и мне чудилось, что «Зодиак» ждет у причала, готовый протянуть крепкую дружескую руку.

Валуны оказались небольшими, но прямо за ними обрывался крутой спуск, поросший редким кустарником. Прежде, чем присесть за камень, я оглянулась Алик сотрясался от смеха, поблескивая наведенным на меня биноклем.

«Ну, раз так — была не была!» — Ноги сами понесли меня к обрыву, из-под сандалий покатились камни. Я летела вниз, пытаясь ухватиться за колючие кусты, ломая ногти, сбивая в кровь колени, падая и поднимаясь… Что-то просвистело совсем рядом. Справа, слева… Я, наконец, скатилась на ровную площадку среди огромных слоистых, как куски пирога, валунов.

— Эй, беби… В стрельбе я ас. И уверен, что не попаду в твою дурную башку. Но рикошет — страшное дело, особенно, когда кругом камни. — У края обрыва возвышался Алик. — Замри-ка, слушай…

Два тихих выстрела и две пули взрыли крупный песок прямо у моих колен. Не помня себя от ужаса, я вскочила, слыша над головой идиотский гогот Алика. Метнувшись к спасительной гряде, я замерла, крик застрял у меня в горле — прямо на меня шел, широко растопыря руки с толстой, свернутой петлей веревкой старик в длиннополом халате и феске. Все это было так неправдоподобно глупо и даже смешно, что я показала ему язык.