— Ну, теперь тебе нос вытирать! Прекрати, Ася. Может, все ещё отлично выйдет: мужик сейчас взволнуется, что тебя похитили, переживать будет, метаться… И хеппи-энд неизбежен!

— Ты думаешь? Думаешь, я и вправду ему нужна?

— А зачем тогда вся эта канитель? Поездка, подарки… Что ему, бабу найти трудно?

— Ему любая даст… — Вздохнула Аська. — Исключительный случай по всем статьям… Слушай, а ты честно — с ним не спала?

Я, наверно, слишком затянула паузу, задумавшись над ситуацией. Аська аж взвыла: «Я так и знала!»

— Да нет, нет же! просто так получилось… Понимаешь, я здорово морочила тебе голову… Ну, не хотелось огорчать, что ли… Или… ах, сама не знаю. Дело в том, что я давно знаю Аркадия. Уже пятнадцать лет…

Так, сидя в темноте в пропахшем овцами турецком сарае, я рассказала Аське про Лужники, про день рождения Аркадия и про Риту. За окном трещали кузнечики или какие-то особые, очень зычные цикады. Два мужских голоса под дверью ныли протяжно и жалобно, очевидно, пели песню.

А может, общались с Аллахом?

— Ага, я теперь что-то начинаю соображать, но очень смутно… Как в тумане. — Ассоль задумалась. — А случаем, Славка, того самого плечистого парня в ковбойке рядом на юбилее Аркаши Тайцева, не Сергеем звали?

Я обняла девичьи плечики Ассоль. От боа Ирины пахнуло чужим запахом запахом пудры и кулис. Наверно, так пахло бы от Лелечки, если бы она не бросила сцену и теперь изображала в детском театре веселых пуделей или стареньких мальчиков… Неужели все-таки есть предопределенность и все случайности, круто меняющие нашу жизнь, вписаны, на самом деле, в книгу судеб? Но разве может быть случайным такое затейливое хитросплетение… Нет, здесь чувствуется рука Высшего сочинителя…

— Аська, ты умница. Сразу схватила то, что я не могла понять целый год. Несостоявшаяся любовница Тайцева с неизбежностью должна была стать любимой женой его лучшего друга — Сережки Баташова.

Глава 9

…После того, как от меня оторвали разъяренную Риту, Сережа увел пьяненькую гостью из дома Тайцевых. Вернее — вывел из подъезда. Затхлый воздух московской подворотни с застоявшимися августовскими помойками не принес мне облегчения. Я даже не успела спрятаться в укромный уголок, «метнув харч» (как говорят у нас в меде про эффект самопроизвольного освобождения желудка посредством рвоты) прямо на асфальт под ноги заботливому «ковбою», который старался поддержать мои сотрясающиеся плечи. В результате чего было испорчено мое новое выходное платье и рукав пиджака моего спасителя.

— Боже, как же я в таком виде домой заявлюсь? У матери инфаркт случится… — Сообразила я тут же прояснившимися после чистки желудка мозгами.

— Да, если она у тебя человек не привычный…

— Ты что? — Оттолкнула я парня. — Я впервые здесь у вас надралась. Это ты, между прочим, мне все подливал и подливал… А я так на Аркадия загляделась… Уфф!

— Не кричи, пожалуйста. У нас двор маленький, все друг друга знают. И звук, как в колодце. — Сказал он примирительно. — Я не тебя имел ввиду, когда говорил про алкашей. Моя мама, например, в интернате работает… Так Там всякое бывает… А знаешь, пойдем ко мне — я вон в том подъезде живу. Мать у тетки на даче. Вернется завтра.

Наверно, я посмотрела на доброжелателя с таким ужасом, что он рассмеялся:

— Не бойся, я приставать не буду! Вижу, что ты по Аркадию сохнешь. А он — мой лучший друг. Кодекс чести с двойной страховкой.

У моего нового знакомого оказалась коммуналка с длиннющим коридором.