Инга тоже была занята общением с Ваней, в сторону Алены она даже не смотрела, полагая, что та найдет себе развлечение и сама.

А между тем пьяная гостья вовсю стремилась «дружить» с Аленой.

– Да ты меня послушай, – твердила она ей. – Послушай, как мы с Настюхой раньше неразлейвода были. Это ведь я ее, когда Настюха беременна Лалкой была, в роддом привезла, и обратно тоже я одна ее и встречала.

– А как же Филипп? Он где был?

– Да при чем тут Фил? Он у Настюхи гораздо позже появился.

– Как это? – удивилась Алена. – Евлалия была, а Филиппа не было?

– Ну да, – вытаращилась на нее женщина. – А что такого?

– Так он же родной отец Евлалии.

– Нет, не родной, – помотала головой женщина. – Он Лалку потом уже удочерил, когда на Настюхе женился.

Вот оно что! Честно говоря, Алена этого не знала. Впрочем, откуда бы ей знать такие подробности из жизни Насти и Филиппа? Филипп был деловым знакомым Василия Петровича, жены тоже общались и подружились между собой. Но все-таки не настолько, чтобы Настя стала делиться с Аленой столь интимными подробностями своей личной жизни.

А вот ее сестра, наоборот, стала.

– Да-а-а… Нагуляла Настюха свою девку. Не замужем была, а брюхата оказалась. Ну, папаша, царствие ему небесное, из дому-то ее и выпер. И кто, ты меня спросишь, ей в то время руку помощи протянул?

– Вы, наверное?

– Угадала! Я! Сама на двух работах надрывалась, а сестричке своей названой и племяшке-мордашке все самое лучшее старалась покупать. И что? Отблагодарила меня Настя?

– Думаю, что нет. Люди редко помнят добро, которое им сделали.

– Во-во! Снова в точку! Настюха, как за своего Фила замуж выскочила, нос совсем задрала. Никого из своей прошлой жизни и знать не хотела. Веришь ли, Евлалия до пятнадцати лет даже и не знала, что у ней родная тетка имеется. Хорошо, что я племяшку из виду не теряла, да как она подросла, смекать кой-чего стала, я глаза Лалке и открыла, какая сука ее мамаша!

– Значит, на свадьбу вас сама Евлалия пригласила?

– Да уж не Настюха! Но племяшка тоже не проста, у Евлалии ко мне свой интерес имеется.

– Какой?

– Очень уж ей про своего родного батю узнать охота.

– А чем ее Филипп не устраивает? Мне всегда казалось, что он души в вашей племяннице не чает.

– Так-то оно так, но ведь человеку всегда большего хочется. Вот племяшку и переклинило, скажи да скажи.

– А вы знаете?

Женщина отвела глаза, отвечать правду ей не хотелось.

– Может, и знаю, – пробормотала она. – А может, и нет. Тебе-то что за корысть об этом спрашивать?

Внезапно глаза у нее стали бешеными, а лицо налилось кровью.