– Отель «Беверли-Хиллс», – конкретизировал я. – Она там жила в коттедже.

– Вы шутите? Ого… То есть когда-то она в самом деле была при деньгах. Удивительно: я-то думал, это описка… К нам она поступила как «бездомная».

– Сейчас-то она, похоже, ею и является. Как установили ее личность?

– Копы идентифицировали ее по отпечаткам пальцев и указали имя. Опираясь на него, мы подняли наш архив и нашли учетную запись.

– Здесь упомянут ее сын. Она что-нибудь говорила о нем?

– Ничего. Просто голосила, чтобы ее освободили. Как и все, кто подвергается подобному приводу. Тогда я ввел ей ативан, и она подутихла. В отличие, кстати, от некоторых других. Ночка выдалась еще та.

Глава 8

На пути домой я заехал к себе в офис и разыскал там свои записи по Овидию. В них я нашел название его подготовительной школы, а также имя учительницы – Джанет Робер, – и позвонил.

Мне повезло: она по-прежнему работала там, да еще и сразу нашлась (я попал как раз на перемену). Кто я такой, она понятия не имела, но в ее голосе зазвучали теплые нотки, стоило мне сказать, что я когда-то был психологом мальчика.

– Овидий? Конечно, я его помню: яркие ученики остаются в памяти. Если не секрет, в чем причина вашего звонка?

– Я его ищу.

В общих чертах я описал ей причину, упомянув, что Зельда испытывает проблемы эмоционального плана, о которых я распространяться не могу.

– Проблемы? – Джанет Робер вздохнула. – Честно сказать, доктор Делавэр, меня это не удивляет. Школу она посещала лишь несколько раз, а когда появлялась, у меня было ощущение, что она старается… казаться нормальной. Но это, как бы сказать… не вполне выходило. Вы меня понимаете?

– Ее старание бросалось в глаза.

– А заканчивалось нервозностью. Как будто она сердилась на то, что у нее не получается… Кто-то говорил, что она актриса.

– Да, она действительно ею была.

– Что ж, в таком случае ее исполнительское мастерство меня не впечатляло. Не скажу, чтобы в ней было что-нибудь угрожающее; скорее наоборот. Хрупкое, уязвимое. Красивая и очень ранимая женщина. Вы хотите сказать, что Овидия у нее забрали? Если так, то зачем вам его искать?

– Я не знаю, что с ним, кроме того, что он теперь не с матерью. А сама Зельда не в состоянии ничего мне рассказать.

– Даже так? – Джанет Робер встрепенулась. – Звучит посерьезней эмоциональных проблем.

– Вскоре после того, как я осмотрел Овидия, Зельда лишилась работы. Она дала своему сыну у вас доучиться?

– По всей видимости, да. Но как у него все складывалось после того, как он нас покинул и пошел в первый класс, я вам сказать не могу. Такой уж у нас уклад. Контакты обрываются.

– Вы отправляете ребятишек в какие-нибудь конкретные школы?

– Вовсе нет. Дети поступают к нам отовсюду и расходятся кто куда. Кто в частные школы, кто – в государственные. Если у них есть младшие сестренки и братишки, которые потом тоже приходят к нам, родители иногда шлют нам промежуточные отчеты. Вас, наверное, беспокоит, не привели ли проблемы Зельды к домашнему насилию?

– Вообще-то, намеков не было.

– Намеков, – задумчиво повторила Джанет Робер. – Я надеялась, вы скажете: «Это исключено».

Следующая попытка: «Городской центр присмотра и ухода за детьми». Ни телефона, ни ссылок в Интернете. Лос-Анджелес в чистом виде: всё с ограниченным сроком годности.

Перспектива набирать подряд десятки разных школ и что-то врать тяготила, да и успех выглядел сомнительным.