Находясь невероятно далеко от столь жизненно важных проблем, Жан-Марк и Лоран преспокойно обсуждали гоночные автомобили. Беспечность обоих поражала Даниэля. Очевидно, необходимо жениться и стать отцом семейства, чтобы познать жизнь во всех ее тонкостях. Лоран поднял руку и посмотрел на часы. Неужели этот тип даст сейчас сигнал к отправлению? Уж Жан-Марк-то не преминет этим воспользоваться. А ведь всего четверть пятого. Даниэль назначил отцу встречу на четыре, а матери на шесть часов вечера. Если отец еще хоть чуть-чуть задержится в конторе, то их встреча с Жан-Марком не состоится. Больше такого удачного случая не представится! Обстановка, атмосфера, торжественное событие, симпатичные свидетели их примирения… Все как на заказ! Единственная досадная деталь — отсутствие Маду. Услышав новость по телефону, она невероятно обрадовалась. Но из Тука не так просто приехать, она доберется до Парижа только поздно вечером. В ближайшей перспективе еще одна сцена восторгов и умиления. Жан-Марк вдруг соскочил с подоконника. Испугавшись, что он собирается улизнуть, Даниэль спросил:

— Ты что, уже уходишь?

— Нет, — ответил Жан-Марк, — просто здесь можно задохнуться.

Все это время он просидел, не снимая пальто, и теперь снял его. Даниэль облегченно вздохнул. Действительно, невероятно жарко. Палата Дани была очень симпатичной: в бело-голубых тонах, с видом на сад, с собственным туалетом. Каждый раз, оглядывая эту комнату, Даниэль думал о предстоящих расходах. Понятно, что оплачивать эту роскошь придется его тестю. А он и без того находится в затруднительном положении. «Честно говоря, с моей стороны было порядочнее бросить учебу и искать себе работу, все равно какую!» — с горечью думал Даниэль. Но у него не хватало духу отказаться от философии. Он не хотел оставить свой ум неразвитым и не хотел жертвовать будущим ради настоящего. Сегодня он находился в самом трагичном положении, в какое только может попасть мужчина. Никакая пытка не сравнится с муками студента, ставшего отцом семейства и вынужденного содержать семью на деньги другого человека. Даниэль окинул Дани влюбленным взглядом. Она вся светилась в ореоле обретенного материнства. Конечно, как всякая женщина, она считала нормальным, что ее содержат. Неважно кто, родители или муж. Даниэль завидовал ее беззаботности. Похоже, в этой палате только его одолевают тревожные мысли.

— Смотрите, как она сжимает мой палец, — радовалась Франсуаза. — Вот это сила! А какие у нее ямочки на ручках… Мне кажется, она вылитая Дани: форма глаз, рта…

В дверь постучали. У Даниэля сильно забилось сердце. Он открыл и впустил в палату отца, улыбающегося и очень импозантного. Не готовый к подобному повороту событий, Жан-Марк незаметно для всех выпрямился и замер. Филипп поздоровался с Марианной и Шарлем Совло, поцеловал Франсуазу, пожал руки Даниэлю и Лорану, подошел к постели Дани и, поцеловав ее в лоб, сказал, что она чудесно выглядит. Только после этого он бросил холодный взгляд в сторону старшего сына и сухо произнес:

— Здравствуй, Жан-Марк.

— Здравствуй, папа, — ответил тот и взглянул на брата.

Даниэль уловил в его глазах беспокойство и ненависть. «А ведь ты сделал это нарочно! — говорил, казалось, его взгляд. — Ты знал, что он придет». Даниэль стоически выдержал этот немой укор. Почему Жан-Марк никак не поймет, что пора наконец покончить с этой глупой историей? Пора начать вести себя, как мужчина, а не как нервный впечатлительный мальчишка.