Даквитцы поспешили к двери, ведшей за кулисы, и Харальд пошел за ними. Капельдинер проводил их в гримерную Карен.

Она сидела в кресле, правая рука у нее была на перевязи. В белом халате Карен выглядела настоящей красавицей. У Харальда перехватило дыхание — то ли от волнения, то ли от избытка чувств.

Врач сидел перед Карен на корточках и бинтовал ей правую лодыжку.

— Бедная моя девочка! — кинулась к дочери госпожа Даквитц.

— Со мной все в порядке, — сказала Карен. Но ее бледность говорила о другом.

— Как она? — спросил врача господин Даквитц.

— Да ничего страшного. Потянула запястье и ногу. Несколько дней поболит, но осложнений быть не должно.

Харальд обрадовался, услышав, что травма неопасная, и теперь его волновало одно — сможет ли Карен лететь.

— Пойду посмотрю, что с вашим партнером. Меня беспокоит его локоть. А вы не волнуйтесь, — сказал врач Карен. — Вы обязательно будете танцевать. — И он ушел.

— Во всем виноват этот твой партнер — это же он тебя уронил! — с негодованием воскликнул Харальд.

— А вы что здесь делаете? — спросил Харальда господин Даквитц.

— Харальд живет в Кирстенслоте, — ответила его жена.

— Мама, а ты откуда знаешь? — пробормотала Карен.

— Думаешь, никто не замечал, как каждый вечер с кухни исчезают остатки ужина? Мы, матери, не такие уж глупые.

— Бог ты мой! — воскликнул господин Даквитц. — А где же он спит?

— Полагаю, в заброшенной церкви, — сказала его жена. — Наверное, поэтому Карен настаивала, чтобы ее не отпирали.

Господин Даквитц был крайне недоволен услышанным и только хотел что-то сказать, как вошел король.

Карен попыталась встать, но он остановил ее.

— Дорогая моя, как вы себя чувствуете? Надеюсь, с вами ничего серьезного?

— Немножко болит нога, но врач сказал, что она скоро пройдет.

— Должен сказать, вы танцевали божественно.

— Благодарю вас, ваше величество.

Король обернулся к родителям Карен:

— Добрый вечер, Даквитц. Рад вас видеть. У вас исключительно талантливая дочь.

— Благодарю вас, ваше величество. Вы помните мою жену Ханну?

— Разумеется. — Король пожал ей руку. — Я понимаю, госпожа Даквитц, как вы переживаете, но уверен, Карен скоро поправится.

— Да, ваше величество. У молодых все быстро заживает.

— Вот именно! А теперь мне надо навестить того бедолагу, который ее уронил. — И король удалился.

— Давай-ка поскорее отвезем Карен домой, — сказал господин Даквитц жене.

— Извините, но я бы хотела на минутку остаться с Харальдом наедине.

Отец бросил на Карен возмущенный взгляд, но мать сказала:

— Хорошо. Только недолго.

Они вышли, госпожа Даквитц прикрыла дверь.

— С тобой правда все в порядке? — спросил Харальд.

— Будет в порядке, когда ты меня поцелуешь.

Он наклонился и поцеловал ее в губы. А потом, не в силах устоять, осыпал поцелуями ее шею и плечи.

— Ой, боже мой… Ну, хватит…

Щеки Карен снова зарумянились, дыхание стало прерывистым. Неужели это все от моих поцелуев? — изумился Харальд.

— Нам надо поговорить, — сказала она.

— Понимаю. Ты в состоянии лететь?

— Нет. И нога, и рука болят. Я даже дверь открыть не могу.