|
Надпись была выполнена с большой фантазией и обрамлена красивыми завитушками. На правом предплечье такими же прихотливыми линиями был изображен кинжал, воткнутый в плоть на пол-лезвия. Из раны выступали красные капли крови. Надпись на левом запястье гласила: «Тень смерти», рядом с ней помещалось грубое, но удивительно верное изображение черепа. На тыльной стороне правой кисти было написано: «Убийственная белая молния», около этой надписи можно было разглядеть бледно-голубую закорючку, похожую на крысиный хвост и долженствующую изображать молнию. Лэймар не мог припомнить, когда ему нанесли эту татуировку. Должно быть, в это время он был или сильно пьян, или нанюхался дури. Просто однажды во время двухлетней отсидки за нападение с целью ограбления, дело было в Крэбтри, он проснулся с этой гадостью на руке. Дурацкое дело не хитрое.
Прикосновение воды вызывало удивительно приятное ощущение во вздувшихся мышцах. Все дело было в контрасте между парящим жаром воздуха и чувством прохлады в натруженных мускулах. Двести наклонов с семидесятипятифунтовой штангой, двести приседаний с двухсотфунтовой штангой на плечах — это работа. Кроме того, он провел черт знает сколько времени на тренажере, упражняя свои грудные мышцы. От всего этого он вспотел, как грузчик в жаркую погоду, и так же раздулся. Теперь же, когда под действием горячей воды его мышцы опадали, он испытывал приятнейшее ощущение прохлады. Лэймар подставил грудь под струю воды. Скосив глаза вниз, он увидел необозримое поле для игры, фантазии. Грудь была широкой, белой и почти не прикрытой волосами. На ней можно было много чего нарисовать. Он начал думать об этом не без влияния Ричарда. Новичок Ричард был так напуган всем увиденным в тюрьме, что неделями молчал и вел себя, как мышка, стремясь не привлекать ничьего внимания. Сначала Лэймар хотел его немного помучить, потом трахнуть, а после этого за сигареты продать его ниггерам Родни Смоллза. Но этот чертов Ричард был таким слабаком, что об него не стоило и мараться. Ричард был занят только одним — он целыми днями напролет просиживал с какой-то дощечкой, на которой лежал кусок бумаги, и яростно чиркал по бумаге карандашом, словно это могло помочь ему избавиться от тюремного кошмара. Кроме этого, он читал маленькие, забавного вида книжки без картинок, время от времени что-то яростно в них подчеркивая. Когда бы Лэймар ни выходил во двор тюрьмы, Ричард следовал за ним, как собачонка. Однажды Лэймар не выдержал: — Эй, парень, черт тебя побери, что ты там делаешь с этим дерьмом? Услышав, что обращаются непосредственно к нему, Ричард моментально сник и съежился. С лица сбежала краска. Пухлые щеки стали сероватого цвета. Он задрожал, как чахлый лист на осеннем ветру. Потом, собравшись с духом, он сказал: — Арт. — Кто такой этот Арт? — Арт — это арт, искусство, — пояснил Ричард. — Это картинки, которые рисует нам наше художественно-эстетическое чувство и воображение. — Что это еще за хреновину ты мне нагородил? — произнес Лэймар. В этот момент ему хотелось переломать Ричарду кости. Он ненавидел, когда в него начинали стрелять непонятными словами. «Эстетическое воображение».Гребаный интеллигент. Однако любопытство было слишком сильно. Он наклонился, чтобы посмотреть, над чем это так усердно колдует Ричард. Черт подери, так ведь это же сам Лэймар! Лэймар, собственной персоной, устрашающий, как лев, и неустрашимый перед лицом человека, похожий на легендарного короля или викинга. В сиянии холодной луны стоял могучий Лэймар с огромным мечом, готовый тысячами убивать своих врагов. В целом картина поразила Лэймара, оказав на него магическое действие или как там это еще называется. В глубине души он даже, пожалуй, был тронут. — Дерьмо, — произнес он вслух. — Я совсем не таков. |
