– А я говорю тебе, что эту открытку написал Тони, – доказывала Пэйган ничего не понимающей со сна и смотрящей на нее округлившимися от ужаса глазами подруге. – Помнишь тот наш дурацкий спор о порядках в гареме?

– Очень смутно.

– Но ведь ты же присутствовала, когда я рассказывала Тони о том, что неугодных наложниц душили шелковыми шнурами! – настаивала Пэйган. – Это не может быть совпадением!

– Но я уверена, что в Стамбуле каждый второй знает эту легенду. Не хочешь же ты уверить меня, Пэйган, что парень, который способен только накачивать мускулы на Пятидесятой авеню, может организовать похищение в Турции? – Джуди еще не до конца проснулась.

– Нет, конечно, я не могу предположить, что этот осел сам до всего додумался. Но он на кого-то работает.

– Да, это возможно. – Джуди вскочила с кровати, натягивая светло-бежевую сорочку. – Но ведь мы так и не знаем, где он держит Лили.

– Да, я пока не уверена, – произнесла Пэйган, выглядывая в окно. Несмотря на все напряжение, она не смогла не залюбоваться сверкающей гладью воды, из которой, казалось, вырастали Голубая мечеть и Храм Святой Софии. – Но я думаю, что между второй запиской и королевскими наложницами существует какая-то связь. Ты не знаешь, где их держали?

Пэйган смотрела на сверкающие купола и минареты Топкапского дворца, и вдруг ее осенило. Она поняла, где именно Тони может прятать Лили, – там, где никто не будет искать, потому что это место охраняется, там, куда посторонним вход запрещен.

Джуди и Пэйган бросились к лимузину. Когда они выезжали со стоянки, вслед за ними тронулся «мерседес».

В машине Джуди, хотя и с огромной неохотой, призналась подруге, что отец ее дочери действительно король Абдулла. Ей пришлось объяснить, как именно все произошло. Грустная улыбка скривила губы Пэйган.

– Но почему ты никогда мне ничего об этом не рассказывала? – спросила она.

– Как я могла? – простонала Джуди. – Ты моя подруга, и ты была влюблена в него. Как я могла признаться, что твой возлюбленный меня изнасиловал? И что хорошего могло из этого выйти? К тому же, я уверена, сам Абдулла не считал это насилием. Для него это был нормальный способ обращения господина со слугой. Наверняка он даже не помнит об этом и уж, конечно, не позволил бы сейчас себе ничего подобного. С тех пор, как нам было шестнадцать, система ценностей в этом мире очень изменилась.

Пэйган молчала. Положив руки ей на плечи, Джуди повернула подругу к себе лицом.

– Пожалуйста, не разрушай своего будущего из-за того, что в моем прошлом произошло нечто чудовищное.

Пэйган казалась онемевшей.

– Не вздумай сказать что-нибудь Абдулле, – продолжала Джуди. – А я намерена по-прежнему скрывать все от Лили. Ведь целый мир знает о том, что у них был роман. А это значит, что, сами того не ведая, они оказались повинны в кровосмесительстве. Зачем же возлагать такую тяжкую ношу вины на людей, которых мы любим? И чего мы этим добьемся?

– А кто-нибудь еще знает? – спросила Пэйган.

– Только один человек. Максина сразу же догадалась, как только увидела Лили. Но она сообщила мне об этом много позже, в одно из воскресений, когда Тони вез нас на ужин к Гриффину. Максина сказала, что сейчас сходство не так сильно, но что, увидев Лили впервые, она сразу вспомнила Абдуллу в юности. Те же манеры, те же черты, тот же бешеный темперамент.

Джуди тогда не стала подтверждать догадки Максины. Но Максина и без того прекрасно все поняла, даже то, почему Джуди оказалось так трудно установить теплые доверительные отношения с Лили. Потому что свою красоту Лили унаследовала от человека, который изнасиловал ее мать.