СЕМЬ ПЯТНИЦ 1)

1) Предлагаемому толкованию один из рецензентов, разбиравших эту книгу (в первом ее издании) авторитетно предлагает свое, как бесспорную поправку. По его мнению оказывается, что потому семь пятниц на неделе, что некогда в Москве на Красной площади вдоль Кремлевской стены стояло 15 церквей и между ними большинство пятницких (все ли семь?). Коренной москвич, приглядевшийся ко множеству церквей, в праве придти в изумление, как могло уместиться столько зданий, хотя бы и малого размера, на таком сравнительно небольшом пространстве (от Никольских ворот до Спасских)? Удивившись, любой москвич, привыкший ко всяким своим диковинкам, в роде незвонившего колокола, нестрелявшей пушки, обязательно спросит: для чего и кому понадобилась эта диковинная церковная выставка узеньких, стена об стену, на подобие гостинодворских шкапчиков, деревянных зданий. Не для соревнования же или соперничества в раздаче даров благодати скучнились шеренгой молитвенные здания, хотя бы даже и случайно скопившиеся на одном месте? Да и сколько между ними было пятницких храмов, автором не указано, — неужели так-таки в пользу его толкования ровно семь. Кто же не знает, что для успокоения тоскующей души об усопших вовсе не надобились именно пятницкие храмы. Важны поминальные дни девятый, двадцатый, сороковой, полугодовой, годовой — личные и установленные церковью (Радуница, Дмитриевская суббота, и проч.) — общие. Куда и как исчезли эти церкви сразу и безвестно — очень поучительно было бы знать теперь, когда осталась одна пятница, да и та поместилась в приметном отдалении от указанной площади (именно в Охотном ряду). — Все это самоуверенным, но обманутым критиком и не указано, а между тем места упраздненных храмов у знатоков московской старины все на счету. Что же касается меня лично, как обвиняемого в ошибке, то в данном вопросе считаю себя в праве придержаться прежнего личного мнения и в нем укрепиться, поминаючи присных, в указанные церковью дни и предпочтительно на самых могилах.

Роковое мистическое число семь, примененное к одному из дней недели, обращается в справедливый упрек тем общественным деятелям, на которых ни в каком случае нельзя полагаться и им доверять. Эти люди, давая обещания твердые и надежные, по-видимому, не исполняют их: либо не платят долгов в указанные сроки, либо не исполняют обещанных просьб; виляют и обманывают, отлагая со дня на день на все семь дней недели, на все 52 недели круглого рабочего года. Эти люди, у которых всегда «живет и такой год, что на день семь погод», а это все одно и то же, что «приходи завтра», объявляемое просителям и кредиторам. Не иной какой-нибудь день недели из семи взят в упрек другим и в поучение себе по очень давним историческим причинам, и выбран обетным по экономическим бытовым условиям нашей народной жизни.

Некогда, в древние, еще языческие времена, этот день недели считался свободным от работ, т. е. праздничным, заменявшим воскресные нынешних христианских времен. В эти дни собирались общественные сходки соседей для торга, т. е. обмена своими произведениями и всякими избытками хозяйства. Не привез кто нужного в этот день, или получил на это новое требование, обыкновенно назначал срок исполнения заказа и обязательство на установленный еженедельный торг и сборище, — на базар и ярмарку. Обычай этот сохранился до наших дней не только в мелочных заказах, но и в таких крупных предприятиях, как многотысячные платежи по вновь придуманным векселям. От Макарья до Макарья, т. е. от времени закупки товаров на Нижегородской ярмарке до спуска флагов на ней же в следующем году, или от Макарья до Ирбита, — для сибиряков, от Макарья до Коренной или иной срочной ярмарки устанавливаются денежные платежи по вековечному русскому обычному торговому праву.