-  Ты пришел, - облегченно вздохнул он, глядя на склонившуюся огромную белую фигуру.

    -  Разве могло быть иначе? - спросил гость, улыбаясь. - Я был рядом, но до последнего мига надеялся, что они уйдут. Ты ведь под защитой.

    -  Я почти ничего не помню, - пожаловался он.

    -  Ты осужден. Поэтому тебя лишили связи с Сутью, - пожал плечами гость. - Это меня не тревожит. Но мне не хотелось бы оставлять тебя одного. Памятуя о том, что только что произошло, - тем более. Но решение бесспорно. Я закрою прорехи, и они больше не придут… Они не найдут…

    -  Странно… я же почувствовал их. И я помню, кто они. Разве я мог бы сделать это, не имея связи с Сутью?

    -  Да, - гость грустно усмехнулся, - но это всего лишь тоненькая нить, паутинка, воспоминание… И даже она лишь до тех пор, пока это маленькое тельце не взрастило в себе сознание.

    Гость выпрямился. Что-то с шелестом плеснулось за его спиной, заполняя белым снегом всю комнату.

    -  До встречи через жизнь, - шепнул гость, проводя ладонью над кроваткой с затихшим ребенком. - До встречи…

    Струйка свежего воздуха коснулась влажной от пота кожи, и женщина вновь встревоженно приподнялась. Что-то изменилось, казалось, в самом воздухе. Может быть, завтра будет дождь? Женщина поднялась, склонилась над детской кроваткой. Малыш спокойно спал, мерно и тихо посапывая. Его вид мгновенно успокоил женщину, лучше любого снотворного подействовав на состояние матери. Сон легким покрывалом коснулся ее, и через минуту весь дом был охвачен мирным безмолвием.

    Зима нынче в Подмосковье выдалась великолепной. Много снега, мороз, частые солнечные дни. А вечером, когда ночь вступала в свои права, всем, кто, выйдя на улицу, поднимал взгляд вверх, открывалась почти чарующая картина ярких, крупных звезд, ясно видимых сквозь хрусталь зимнего воздуха.

    Восьмидесятые перевалили на вторую половину, и мир вокруг выглядел таким же прозрачным, как этот чистый морозный воздух. Сегодня вечером во многих квартирах небольшого подмосковного городка люди садились гадать, как и много лет назад их предки. Близилось Рождество, и многие, ставя зеркала, соединяя свои руки на донышках блюдец или как-то еще, пытались нагадать себе счастья если не на всю жизнь, то хотя бы на следующий год. Человек всегда верит во что-то таинственное, немного страшное и непонятное, но тем как раз и притягивающее к себе. Такова его суть. И неважно, где он родился, вырос и живет - будь то знойная саванна Африки или прохладная Скандинавия, острова в Индийском, Тихом океанах или еще где на этой такой маленькой Земле, затерянной в необъятных просторах Вселенной.

    -  Прикольно, конечно, но пускай он мне ответит на какой-нибудь вопрос, - скептически усмехнулся юноша, наблюдая, как несколько его родственников с благоговейным ужасом читают буквы, указываемые скользящим под их руками блюдцем. - Давайте я спрошу, и сразу станет ясно, что это никакой не дух.

    -  Леша, успокойся, - одернули его. - Это не цирк. С духами нельзя шутить.

    -  Ну да. И кто же из вас дух? - вскинул брови юноша. - Почему вы не хотите, чтобы я спросил? Просто играетесь и понимаете, что ни на один серьезный вопрос ответить не сможете?

    Он язвил лишь потому, что ничто не принимал на веру без веских доказательств. И пусть кому-то это могло показаться цинизмом или грубостью, но Леха ничего с этим поделать не мог. Хотя в глубине души ему безумно хотелось, чтобы это блюдце действительно оказалось замочной скважиной в иной, невидимый и неведомый, мир.