Майкл Крайтон. Крылья
ПОНЕДЕЛЬНИКНа борту лайнера авиакомпании «Транс‑Пасифик», рейс 545 5:18 утраЭмили Янсен с облегчением вздохнула. Долгий перелет близился к концу. В иллюминаторы заглядывало утреннее солнце. Крошка Сара, сидевшая на коленях матери, прищурилась от непривычно яркого света. Она с шумом высосала остатки молока из бутылочки и оттолкнула ее крохотными кулачками. – Тебе понравилось? Вот и славно, – сказала Эмили. – А теперь мы постоим столбиком… Она прижала малышку к плечу и похлопала ее по спинке. Малышка с бульканьем отрыгнула воздух, и ее тельце расслабилось. Тим Янсен, сидевший в соседнем кресле, зевнул и протер глаза. Он проспал всю ночь, весь путь от Гонконга. Эмили никогда не спала в самолете; она слишком нервничала. – Доброе утро, – произнес Тим, бросая взгляд на запястье. – Осталась всего пара часов. Что слышно насчет завтрака? – Пока ничего, – ответила Эмили, покачав головой. Они летели из Гонконга чартерным рейсом «Транс‑Пасифик Эрлайнс». Сэкономленные деньги пригодятся в будущем, когда они станут обустраиваться в Колорадо, куда на должность ассистента профессора Тима пригласил местный университет. Полет оказался довольно приятным – они сидели в первом салоне, – но стюардессы работали неорганизованно, разносили пищу в неподходящие часы. Эмили пришлось отказаться от ужина, потому что Тим уже уснул, а она не могла есть, держа на коленях ребенка. Даже и теперь Эмили продолжала удивляться небрежности, сквозившей в поведении экипажа. На протяжении всего полета дверца кабины пилотов оставалась открытой. Она знала, что азиатские летчики часто поступают так, но ей это не нравилось: распахнутая дверь создавала впечатление расхлябанности. Всю ночь пилоты расхаживали по салону, мешая бортпроводницам. Один из них только что прошел мимо, направляясь к хвосту. Впрочем, пилотам необходимо время от времени размять ноги, чтобы сохранять бодрость и все такое. То, что экипаж состоял из китайцев, ничуть не тревожило Эмили. Проведя в Гонконге целый год, она не уставала изумляться деловитости китайцев, их вниманию к мелочам. И все же что‑то продолжало действовать ей на нервы. Эмили вновь опустила Сару на колени. Девочка вытаращила глазенки на отца и просияла. – Это надо запечатлеть, – сказал Тим. Порывшись в сумке под креслом, он вынул видеокамеру, нацелил объектив на дочь и помахал свободной рукой, привлекая ее внимание. – Сара… Са‑ра… Улыбнись папочке… У‑лыб‑нись. Сара улыбнулась и загукала. – Как ты себя чувствуешь, направляясь в Америку? Ждешь встречи с землей предков? Сара опять загукала и замахала крохотными ручонками. – Американцы покажутся ей сущими пугалами, – сказала Эмили. Дочь родилась семь месяцев назад в Ханане, где Тим изучал китайскую медицину. Эмили увидела направленный на нее объектив камеры. – А что скажет мамочка? – спросил Тим. – Она рада вернуться домой? – Хватит, Тим, – отозвалась Эмили. – Прошу тебя, не надо. – Она подумала, что после долгих часов, проведенных в кресле, наверняка выглядит хуже некуда. – Ладно тебе, Эм. О чем ты сейчас думаешь? Эмили хотела причесаться. Эмили хотелось в туалет. – Чего я хочу больше всего, – заговорила она, – о чем я мечтала целый год, так это чизбургер. – С острым бобовым соусом «хи‑ханг»? – спросил Тим. – Господи, только не это! – воскликнула Эмили. – С луком, помидорами, солеными огурчиками и майонезом. Как я стосковалась по майонезу! С французской горчицей. |
