Я даже не могу позволить себе летать по окрестным деревням в поисках мамы. Это ж в каждой придется садиться и спрашивать… Если будет кого, если неграмотные крестьяне не разбегутся в ужасе. Найду ли я ее, неизвестно. Может, она и вовсе живет в городе, и мне просто наврали в интересах заговора, а вот Раджива потеряю наверняка.

Ладно. Я ведь с самого начала знала, что не вернусь домой.

Я перевела тягу на максимум, круто набирая высоту. Цифры быстро мелькали на ИЛСе, отсчитывая непривычные мне единицы измерения. Десять тысяч метров… Двенадцать… Так, самое главное – куда лететь? Автопилот довел бы меня до Зуграха без всяких усилий, но Раджив не стал учить меня им пользоваться. Эх, знал бы он…

Я мысленно развернула перед собой карту, представила прямую, соединяющую Йартнар с северо‑западной оконечностью Глар‑Цу, наложила на ее начало круг, поделенный на принятые у людей 360 градусов. Что за дурацкое число, нет бы считать либо в степенях десятки, либо в степенях двойки… Значит… где‑то примерно… 290 градусов. Я скорректировала курс, чувствуя, как меня прижимает к креслу. Спокойно, не надо резких движений, скорость уже приличная… сколько, кстати? 0,9 М… Я плавно уменьшила угол тангажа, позволяя флаеру еще подразогнаться. Вот и он – сверхзвук. В прошлый раз Раджив позволил мне дойти до 1,2 М, но сегодня меня ждет 6,5. Без компьютера такая скорость была бы самоубийственной: чуть резче потянешь ручку – и тебя расплющит перегрузкой. Кстати, неплохо бы пристегнуться. Ох, бедные мои крылья…

Небо постепенно темнело, показались Глаза Твурков. Но это была еще не ночь, это была высота тридцать тысяч метров. Впрочем, до ночи тоже оставалось недалеко. В Ранайе об аньйо, занимающемся заведомо безнадежным делом, говорят: «Он хочет вернуть вчерашний день». Но именно это я и делала – возвращалась во вчерашний день, догоняла ночь, несколько часов назад ушедшую из Йартнара! Эх, если бы я и в самом деле могла обратить время вспять…

Флаер наконец лег в горизонтальный полет, набирая максимальную скорость. 6,3… 6,4… 6,5… Затем появилось число 6,6, окрашенное предупреждающим розовым цветом. Как рассказывал мне Раджив, можно разогнаться и до семи, но только на небольшое время. Слишком возрастают нагрузки на корпус и расход топлива. Я шевельнула колесико, прибирая тягу. 6,5… 6,4… снова 6,5. Вот так.

А ведь за этими будничными цифрами – скорость в шесть с половиной раз быстрее звука! За одну секунду я проскакиваю больше мили!

Я попробовала проникнуться торжественностью момента. Это, однако, не получалось. Поблизости не было никаких ориентиров, позволяющих ощутить скорость.

Облака далеко внизу, казалось, еле ползли. Правда, я могла наблюдать, как движутся по небу звезды. Но если, глядя на небо, попросту медленно опускать голову, увидишь тоже самое…

Я взглянула на указатель курса, обнаружила, что отклонилась к югу, поправилась. В разреженном воздухе флаер управлялся тяжело; хорошо, что компьютер корректировал мои усилия на ручке и не позволял раскачать машину.

К тому времени, как я пересекла над океаном терминатор, мне было уже откровенно скучно. А со скукой пришла и более серьезная проблема. Ведь по моим биологическим часам была уже глубокая ночь; до сих пор возбуждение не позволяло мне это почувствовать, но теперь мне жутко захотелось спать. Я зевала во весь рот и встряхивала головой, но сон, похоже, твердо вознамерился заполучить свою жертву. Когда флаер нырнул в непроглядную тьму ночной стороны, бороться с этим стало совершенно невозможно.