Джим (с рыданьем). Не надо, дорогая, не надо. Ты делаешь мне больно.

Элла (испуганно). Что ты, Джим? Где? (Пауза.) Я больна, Джим. Знаешь, долго я не проживу.

Джим (просто). Тогда и я умру. Когда-нибудь… где-то там, может, мы будем счастливее. Но я хотел… здесь, в этой жизни… доказать тебе и себе… Стать полноправным членом адвокатской корпорации… чтобы ты могла гордиться мной. (Замолкает, готовый вот-вот разразиться слезами.)

Элла (бодро). Но, Джим, все позади. Теперь все будет хорошо. (Щебеча.) Я снова твоя девочка, Джим… а ты мой мальчик. Помнишь, как раньше, мы тогда были влюблены друг в друга. Я вымажу лицо ваксой — буду черной, как негритянка. А ты намажься мелом — и у тебя будет белая кожа. Помнишь, мы делали так раньше? Давай поиграем снова в шарики, хочешь? Но не всегда ты будешь мальчиком, иногда ты будешь старым дядюшкой Джимом. Хорошо, Джим?

Джим (соглашаясь с ней). Хорошо, голубка.

Элла. Ведь у меня никого нет, только один ты! И я люблю тебя. (Нежно и благодарно целует его руку.)

Джим (бросаясь на колени и поднимая к небу сверкающие глаза; с просветленным лицом.) Господи, прости меня, господи. Помоги мне стать достойным ее! (Плачет, охваченный религиозным экстазом.) Прости мне мое богохульство, господи! В горниле страданий очисть меня от себялюбия. Помоги стать достойным этого ребенка, которого ты даруешь мне взамен женщины, которую призываешь к себе.

Элла (вскакивая с колен, взволнованно). Не плачь, Джим! Не надо! Осталось очень мало времени, а мне хочется поиграть. Нет, ты не старый дядюшка Джим. Ты мой маленький мальчик. Знаешь, куколкой-Краснощечкой будешь ты, а я Джимом Черным вороном. Давай же поиграем!

Джим (все еще страшно взволнован). Милая… Милая моя, я буду играть с тобой у самых врат царства небесного!

Элла, смеясь, тянет его за руку, пытаясь поднять с колен.

Занавес