Сначала крылья дернули его вперед, он чуть изменил угол атаки, взмахнул еще раз, сильнее и шире, и… подлетел. Прямо вверх, словно подпрыгнул на месте, хотя он и не прыгал. Конечно, при этом он довольно чувствительно стукнулся о балкон четвертого этажа, но голова и так болела, так что Чулков даже не обратил на это внимание.

 – Мам, смотри, что они делают! – заорала дочь в полном отчаянии. Жена, свирепо рыча, выходила уже в главную комнату, и могла видеть Чулкова с сыном через окна.

 Это подстегнуло Чулкова сверх меры. Он перебрался через ограждение, взмахнул еще раз и рванулся вперед, недеясь, что если крылья и не подхватят его, удасться спланировать на них, и не очень ушибиться.

 * * *

 Полет возник сразу, как иногда во сне приходит состояние парения. Да это и было похоже на сон.

 Вот Чулков машет, вот каким-то образом находит под крыльями опору, вот он зависает на месте, тут же соскальзывает чуть ли не до первого этажа вниз, но опора под руками и даже под всем телом стала уже совершенно ощутимой, он поднажал… И стал подниматься. Пролетел над крышами машин, поднялся еще немного и даже сумел перемахнуть через оставшиеся реденькие кусты. Снова поднапрягся, замахал чаще и… оказался уже на высоте своего третьего этажа.

 Жена откуда-то сзади кричала во весь голос:

 – И так, окаянный, про тебя все соседки рассказывают, а тут еще…

 – Вам дай волю, вы про каждого сплетни заведете! – ответил Чулков, но без злобы, а просто от невыразимого наслаждения. И это оказалось самым правильным. Жена умолкла, видимо, он что-то угадал.

 Но не это было сейчас главным. Куда интереснее и важнее было то, что он летел. По-настоящему, поднявшись уже до середины четвертого этажа. Он летел.

 * * *

 Потом разом стало тяжело. Кровь зашумела в ушах, сердце забилось так, словно он поднимал немыслимой тяжести штангу… И все-таки испытывал восторг. Даже счастье!

 И все волнения, все его недовольство жизнью разом прошли. Мужичек в дымчатых очках не соврал – это было решение всех проблем, разом. И очень качественное решение, так что у Чулкова не возникало ни малейшего сомнения – больше они никогда не вернутся. У него теперь была жизнь вместо прозябания, цель вместо мечтаний, предназначение вместо непреходящей скуки!

Вот тогда-то он и врезался в стену противоположного дома. Да еще всем телом, так, что чуть не свалился вниз. Он попытался оттолкнуться от стены, как пловец, достигший противоположного края бассейна, но сделать это по-настоящему ему не удалось. И он все-таки потерял высоту, даже за какие-то ветки зацепился. Но потом справился.

Теперь он летел назад, в сторону своего дома, развернувшись так, как этого не сумела бы сделать ни одна птица. Теперь ему приходилось снова подниматься, чтобы дотянуть до своего балкона. Чтобы хоть на руках на нем п