Лэльдо остановился посреди комнаты, задумчиво глядя на таз. По ту сторону скал — мысленная связь была невозможна. В скалах — тоже. Разве что на очень близком расстоянии появлялась возможность обменяться мыслями, и в подземной кузнице им с Лэсой без труда удалось заглянуть в мысли суртов… но на расстоянии в сорок-пятьдесят метров искажение линий передачи уже ощущалось слишком заметно. А здесь? Он ведь не проверял…

Молодой эливенер осторожно послал мысленную волну наружу, за пределы дома, следя за ее траекторией. Вроде бы все в порядке… Он попытался направить мысль к скалам — и понял, что в том районе, над скалами и за ними к югу, прямых линий передачи нет. Тогда он прошелся мыслью по окружности…

Вот оно что!

В поселке суртов нарушений поля почти не наблюдалось, хотя Лэльдо и ощутил некоторую нестабильность. На западе и востоке картина была аналогичной. А на севере местами было в полном порядке, а местами — поле искажалось, и районы искажений тянулись длинными полосами вдоль меридианов. Что ж, будем это учитывать.

Лэльдо не спеша умылся, кое-как причесал пятерней слишком отросшие волосы, поскреб щетину. Депилятор пропал вместе со всеми остальными вещами, так что побриться он не мог. Может быть, у суртов найдутся подходящие травы, и он сумеет приготовить новый состав? Ну, это не самое главное… куда важнее просто сбежать отсюда. Пусть даже с бородой.

Едва он закончил гигиенические процедуры, как в дверь комнаты кто-то деликатно постучал. Молодой эливенер поспешил открыть. За порогом стояла сурта — надо полагать, супруга хозяина.

Ростом она была повыше Дрома, да и статью попышнее. Шерстка женщины была не жесткой и встопорщенной, как у мужчин, а мягкой, чуть волнистой. На плечи хозяйки была накинута нарядная пелеринка, сплетенная из стеблей какой-то незнакомой эливенеру травы, — пелеринка почти не прикрывала большую пушистую грудь, — и длинная юбка странного фасона; эливенер, не слишком разбиравшийся в дамских нарядах, все же решил, что такого на американском континенте не носят.

— Здравствуй, гость дорогой, — певуче сказала женщина. — Вот тебе одежка. Дром сказал, ты не по-нашему одеваешься, но у нас, уж ты извини, нет такого фасона… принесла, что нашлось. Поспеши, кушать пора.

И она, подав брату Лэльдо сверток, ушла.

Эливенер вернулся в комнату и, подойдя поближе к «лампе», рассмотрел дарованную ему одежду. Это оказалась длинная полоса серой льняной ткани, мягкой, шелковистой, и при этом очень плотной. Брат Лэльдо усмехнулся. Похоже, сурты решили, что он всегда так одевается — в один-единственный лоскуток. Ну, попозже он объяснит, что фасон его нынешнего наряда возник в силу необходимости, и попросит соорудить ему хоть какие-нибудь штаны. И рубаху.

Бросив в угол рванину, дарованную ему зеленокожими бандитами, молодой эливенер завернулся в чистую ткань, превратив ее в некое подобие юбки, и не забыв завязать в уголок новой «одежды» маленький хрустальный шарик неизвестного назначения. А потом отправился в общую комнату.

Там уже ждал его накрытый стол.

А за столом, кроме хозяина и хозяйки, сидели шестеро толстощеких малышей, — судя по нарядам, три девочки и три мальчика.

Следом за эливенером в столовую вошла иир'ова, одетая в такую же юбку, как на хозяйке дома. Мадам явно пожертвовала гостье что-то из собственного гардероба. Вот только наряд едва доставал до коленей высокой кошки, и при этом по ширине его хватило бы на двух иир'ова, так что кошке пришлось туго подвязаться узким кожаным пояском. Зато травяная пелеринка, рассчитанная на широкие плечи и роскошный бюст сурты, свисала с узких плеч Лэсы, укрывая кошку чуть ли не до талии.