Уроборос важно кивнул головой направо, налево и надул щеки, хитро скосив глаза на эливенера. И тут же передал на узкой направленной волне:

— Ты уж говори с ними сам, ладно? Боюсь я все-таки! Чего они такие нервные? Падают ни с того ни с сего! Тоже мне, врачи! Им самим лечиться надо!

Эливенер, с трудом сдержав смех, ответил мысленно:

— Терпи, друг! Мы тут надолго не задержимся. Утром пойдем дальше, своим путем.

Если бы Лэльдо знал, как он ошибается! На свой путь им предстояло повернуть еще нескоро…

…Через несколько минут через городок уже двигалась торжественная процессия. Впереди шли четыре самые старые и уважаемые врача, несшие огромный серебряный щит, на котором было изображено существо, кусающее себя за хвост.

С уроборосом это существо не имело даже отдаленного сходства, разве что тоже было длинным, — но ни шипов на хребте и вокруг лица, ни длинной волнистой шерсти на боках, ни множества лапок у серебряного бога не было.

Зато нарисованный бог свернулся в кольцо и вцепился зубами в собственный хвост, а внизу под богом изображалась странная посудина на высокой ножке, и в нее с хвоста что-то капало. Дзз пожалел бедного древнего бога, решив, что тот, видно, промахнулся зубами и цапнул себя выше черты, за которой хвост отрастает заново без проблем, — то есть пустил себе кровь, бедолага.

За врачами и щитом важно вышагивал на задних лапках сам уроборос, а на полшага позади него — рослые путешественники, брат Лэльдо справа, иир'ова — слева, оба с заплечными мешками на спинах и с посохами под мышками. А уж потом валила толпа хворь-перевязок без разбора чина и звания. Жители города, не успевшие встретить новоявленное божество на холме, выскакивали из домов и пристраивались в хвост шествия.

Шли они к тому самому куполу на дальней окраине городка.

Молодой эливенер, наблюдая за горожанами, почти забыл о печальном происшествии, случившемся недавно в степи. Но все же где-то на краю памяти нет-нет да и мелькала картина разорванных в клочья суртов… и серо-коричневые ракши, пожирающие человеческую плоть в компании с теми самыми хищными ящерами, от которых птицы якобы защищали людей…

Лэса, время от времени искоса поглядывавшая на боевого товарища, в конце концов осторожно передала на предельно узкой волне:

— Интересно, а курдалаги знают, как именно ракши обходятся с птервусами?

Об этом брат Лэльдо пока что не задумывался. Он, вздернув в раздумье брови, посмотрел на Лэсу.

— А ты полагаешь — знают?

— Не уверена, — ответила иир'ова. — Но разобраться в этом надо.

— А мне кажется, что в первую очередь надо добраться до гнездовья ящеров и уничтожить его ко всем чертям, — возразил эливенер.

— Это само собой, — согласилась кошка. — Может быть, местные нам помогут?

Лэльдо усмехнулся.

— Они же мирные люди, целители! Да к тому же такие козявки… куда им с птервусами сражаться?

— Я не это имела в виду, — передала Лэса, и брат Лэльдо понял, что иир'ова подразумевала лишь то, что хворь-перевязки могли бы снабдить путешественников какими-нибудь подручными средствами. Что ж, и это было бы неплохо…

Но вот перед светящимся «божеством» и сопровождающими его лицами широко распахнулась дверь купола, сооруженного, насколько понял брат Лэльдо, из гнутых алюминиевых труб, между которыми были натянуты квадраты прорезиненной ткани.

Первыми внутрь вошли почтенные доктора, несшие щит, и поспешно зажгли укрепленные на металлических стойках светильники — круглые стеклянные шары со свечами внутри. Купол оказался достаточно высоким, чтобы путешественники не боялись стукнуться лбами о потолок, — во всяком случае, в центре помещения.