Долечиваться предстояло во флотском госпитале для таких же, как он, списанных подчистую вояк.

Буквально через пару часов в госпиталь, словно ураган, ворвался Барков-старший и, учинив для начала форменный допрос всему персоналу, вошел в палату сына.

— Папа…

— Лежи, сынок. — Чуть звякнув наградами, полковник Барков присел рядом. — Молодец. — Он тяжело вздохнул. — Дал прикурить этим гадам. Твой бой по всем каналам крутили. Даже у меня интервью взять пытались.

Анатолий тихо рассмеялся.

— Во-во. И представляешь, все интересовались, как это, мол, я воспитал такого героя. — Он помолчал. — Ладно, герой. Я тут тебе всякого разного привез, чего ты любишь. Так что ешь и поправляйся. У нас с мамой на тебя большие планы.

— Да какие планы, пап? — Анатолий чуть заметно улыбнулся. — Я же теперь инвалид. Только бумажки перебирать и могу.

— Ну, во-первых, не все так плохо. — Виктор Сергеевич снял фуражку и положил ее на колено. — Врачи обещали полное восстановление подвижности максимум через год. Летать ты, конечно, не сможешь, но танцевать вполне. Ленка Егорова, кстати, телефон маме оборвала, все интересовалась, когда ты домой прилетишь.

Школьная любовь Анатолия, с которой он расстался в момент получения предписания на вступительные экзамены в Ейское высшее училище ВКО, не вызвала в душе никаких эмоций, кроме легкой грусти. Тогда девушка закатила ему настоящий скандал, требуя, чтобы Барков отозвал свое заявление о поступлении в училище. Анатолий, который первый раз сталкивался с женской истерикой, сначала попытался как-то ее успокоить, а потом плюнул и уехал на три дня к родственникам в деревню. На его проводы в училище Елена не пришла, предпочтя уехать к морю с сыном местного промышленника.

— Да ну ее. Пусть дальше ловит своих принцев.

— Ну, это ты сам разберешься. Она, кстати, сейчас региональный инспектор шестого класса, так что вы с ней почти равны в званиях.

— Ленка инспектор? — Анатолий рассмеялся, представив себе хрупкую высокую девушку с соломенно-желтыми волосами в черном с серебром мундире Службы государственного контроля. — Она же всегда любила красивую жизнь и модные тряпки.

— Еще какой! — Полковник рассмеялся. — Только дым идет. Пару раз даже охрану приставляли. И кроме формы, почти ничего не носит. Только бегает в старом спортивном костюме. Так что она сильно изменилась за эти шесть лет.

— А как мама?

— Мама сейчас на «Арктической-9» налаживает систему обороны. Но твердо обещала через недельку к тебе прилететь. Да, хотел тебя спросить. Тут тебе как, нормально? — Виктор Сергеевич оглянулся. — А то давай переведем в центральный флотский. Будешь под боком.

— Не, пап. Я лучше здесь. — Анатолий улыбнулся. — Ты видел, какие здесь сестрички? А в центральном одни грымзы старые ползают.

— Ну, смотри. — Полковник оглянулся на тихо вошедшую медсестру. — Я тут тебе комм оставил. Звони в любое время. У нас сейчас запарка, спим пару часов в день, так что звони в любое время.

— Да, запарка у вас — это серьезно.

— Вот подлечишься, узнаешь насколько. — Барков-старший встал. — Все. Меня тут твоя красавица гонит, так что оставляю тебя в ее крепких руках.

Неловко коснувшись губами щеки сына, полковник вышел, осторожно прикрыв за собой дверь, и только в коридоре, прислонившись к стене, замер на несколько минут, смотря куда-то в пространство и скрипя тяжелыми кулаками.