Группа состояла из четырех человек в кричащей желто-зеленой форме королевских защитников Паэстума — элитного полка, охранявшего правителя Паэстума, важных чиновников, знать и прочие вещи, способные заинтересовать неприятеля, — вроде казны.

 Следом шагали два молодых человека в явно очень дорогой гражданской одежде, сгибающиеся под тяжестью ящичков и шкатулок.

 За ними важно шествовала причина всей этой процессии: внушительный бородач в темном одеянии и высокой красной шапке, за которым шагали еще четверо стражников.

 Хэл решил, что это может быть интересным. Все интересное привлекало внимание противника, поэтому первым делом он спланировал отступление — полдюжины шагов до ближайшей башни, внутри которой можно было укрыться от любой опасности.

 Решив эту проблему, он принялся наблюдать за тем, как в сотне футов поодаль подмастерья мага открывали одну шкатулочку за другой, расстилали коврики и расставляли жаровни. После этого в них насыпали курения, и колдун прикоснулся к каждой жаровне, беззвучно шевеля Губами.

 Несмотря на ветер и временами начинающий капать дождь, в жаровнях вспыхнул огонь. Встречный ветер швырнул клубы дыма в лицо Хэлу, и тот закашлялся. Запах пришелся ему не по душе — слишком уж он был пряным и незнакомым.

 Один из подмастерьев и стражник обернулись в его направлении и нахмурились. Хэл тут же состроил невинную мину и принялся кругами расхаживать по своему участку стены, пока они не утратили к нему интерес.

 Очевидно, колдунам для работы требовалась тишина.

 На коврах выложили замысловатые узоры из ленты, и оба подмастерья заняли свои места, держа в руках по длинной и тонкой свече.

 Два взмаха руки мага — и фитильки, коптя, загорелись.

 Колдун взял в руки огромных размеров фолиант, очень древний и ветхий, раскрыл его и принялся читать заклинание.

 Хэл поежился, ибо, несмотря на ветер, очень четко слышал каждое незнакомое слово заклинания, с каждой минутой становившегося все громче и громче. Голос же становился все ниже и ниже, пока не перестал даже отдаленно напоминать хоть что-то, что способна была произнести человеческая глотка.

 Маг трижды повторил какой-то жест, направленный в сторону рочийских рубежей, и каждый раз Хэл ощущал удар грома, хотя никакой молнии он не видел.

 Ветер сменил направление на противоположное, потом улегся, и сквозь плотные облака проглянуло солнце.

 Колдун, должно быть, наводил защитные чары против вызванной неприятелем магической бури.

 Сизые облака, мчавшиеся над головой, остановились, и с неба, точно гигантская стрела, ударил солнечный луч.

 А потом маг вскрикнул. Хэл вздрогнул, увидев, как он пошатнулся, судорожно швырнул толстенный фолиант в воздух и принялся раздирать на себе одежду.

 Свечи вдруг заполыхали, как факелы, пламя охватило двух подмастерьев, метнулось, будто живое, и протянуло огненную рыже-черную руку к колдуну.

 Он что-то истошно кричал, возможно, заклинание, но огненная магия была сильнее. Она одерживала над ним победу, и в конце концов его тело окутало бушующее пламя. Он рванулся куда-то, но упал, пытаясь сбить с себя огонь.

 Хэл нырнул в свое укрытие, чтобы не видеть этого, но до него донеслись новые крики, и он отважился выглянуть. Все люди на валу, солдаты и подмастерья, корчились в предсмертной агонии.

 Буря забушевала с новой силой.

 На следующий день на рассвете рочийцы пошли на штурм.

 В тот день они атаковали трижды, с длинными приставными лестницами под прикрытием лучников, затаившихся в руинах.