Солнце поднималось всё выше, время уходило, скоро Онини вспомнит обо мне. Я повторила попытку. Представила театр, маски, с почтением извлечённые из сундука перед представлением. Вспомнила Брыня, читающего положенные в таком случае строки приветствия; Вика, торжественно разворачивающего ткань, скрывающую маски. Всё это встало передо мной так ярко, что я забыла на секунду, где нахожусь, и вдруг грязь на моём лице стала горячей, почти обжигающей, и мгновенно изменилась. Однако сильнее всего меня поразило, что создала маску вовсе не я: помощь пришла извне. Маска становилась всё горячее, она точно хотела обратиться моей второй кожей. Вот вот она навсегда сольётся с лицом, уродуя, коверкая, навсегда превращая меня во вредного старика. А у меня не было сил помешать этому превращению. Меня охватила паника, теперь мне предстояло не только перестать быть собой, но и потерять лицо. Как я смогу жить в таком виде? И вдруг я почувствовала ещё одно магическое вмешательство, противоположное тому, что сотворило прежнее, эта сила остудила глину, отторгнув её от меня и залечив мои ожоги в одно мгновение. Маска была готова. Схлестнувшись, силы погасили друг друга, растворившись, словно их и не было. Я чуть слышно рассмеялась, но моя радость тут же сменилась разочарованием. Я поняла, что маска – это только видимость. Возможно, на сцене она бы и помогла мне, но только не здесь, где мой противник оказался сумасшедшим магом. Онини была значительно сильнее меня хотя бы потому, что ушла за грань всеобщего восприятия реальности. Её сумасшествие само по себе творило реальность. Я должна была либо последовать за ней, либо умереть. Но я понимала, что если перейду черту и сойду с ума, то стану ещё более опасной, чем мой противник. Опасной для всех вокруг, даже если я смогу какое то время держать своё безумие в узде, то рано или поздно оно вырвется наружу и тогда… Что тогда случится, я и сама не знала. Я могла превратиться в паука, пьющего силы и кровь людей, как это произошло с магистром Знутом, или вот как Онини, начать паразитировать на боли и сострадании других. А возможно, я просто найду в себе силы бросить вызов магам королевства и разрушить его, превратив вновь во владение эльфов, как того хотят Тёмные, осторожно высвобождаясь из плена своих могил. Могло произойти всё, что угодно. Но, видят боги, я не хотела умирать. Тем более теперь, когда мне был известен путь к спасению. Разве бродячий маг может отказаться от пути, даже если он всего лишь проложен в его голове? Нет! Просто представлять себя героем, когда смотришь пьесу, когда читаешь книгу, да хотя бы когда стоишь перед противником целым и невредимым, но, когда ты лежишь в грязи, смешанной с твоей же кровью, героем быть тяжело. Лучше стать безумной и даже превратиться в чудовище, чем умереть вот так. И я решилась. Но даже в том, что у меня это получится, я не была уверена. Чтобы сойти с ума, мне была необходима вспышка силы. И, скорее всего, если я не решусь на это сейчас, то другого случая мне не представится. Онини любовалась собой в этот момент, она была настолько поглощена этим, что даже не питалась моими чувствами, словно просто забыла обо всём на свете. Она играла саму себя на собственноручно созданной сцене. И я должна была сыграть вместе с ней. Для создания силы я могла воспользоваться только одним источником. Собственной болью. Я отвела руку назад, закусила губу и ударила себя по спине, по тому месту, где мою плоть разъели ядовитые слёзы.