— Серёжа, разве мы не говорили об этом? Я была молодой и глупой! И ты не можешь меня в этом винить! Ты сам таким был! Разве ты не делал ошибок? Я только потом поняла…

— Что поняла? — Он смотрел ей в глаза и требовал ответа.

— Что я тебя люблю.

— Любила? Вот тогда любила?

Она судорожно вздохнула, руку подняла, хотела до щеки его дотронуться, но Маркелов головой мотнул, отодвигаясь. А она всё равно подошла, к плечу его лбом прижалась.

— Я тебе сказал: давай начнём всё сначала. Потому что жить так невозможно. Забудем, как всё началось, почему мы вместе, и кто остался позади. Аверин твой, Даша… Я с ума по тебе сходил, я бился башкой о стену, но ты как за стеклом жила. Ты не видела ничего вокруг, тебе плохо было со мной, и ты ждала — когда он за тобой приедет! Ты меня до последнего не отпускала, и я как последний идиот жил и ждал, когда ты сама ему позвонишь, и он приедет, чтобы забрать тебя у меня.

— Я бы не позвонила, Серёж.

— Конечно, ты бы не позвонила! Потому что ему не нужен был мой ребёнок, он бы не простил, и ты это знала! И мучилась, и меня мучила! И ты мне тогда сказала, чтобы я нашёл Даше замену и не изводил тебя своими упрёками.

Настя уткнулась лицом в его спину и заплакала. Навзрыд. Нервы сдали, всё вспомнилось так отчётливо: и как Серёжка злился на неё, и как она специально напоминала ему, что живёт с ним лишь из-за Вики, и что если бы не это, она никогда бы, ни за что с ним не стала жить, ни дня. Она переживала из-за того, что её выдернули из привычного мира, лишили всего, к чему она привыкла, а всё, о чём мечтала, просто разбилось. И пусть в этом был виноват не только Маркелов, но Сашки рядом не было, и на него злиться было невозможно. К тому же, он по ней страдал, он раскаивался, Настя знала об этом от матери, которая печалилась из-за несостоявшегося зятя, который из-за любви к её дочери совсем спивается. А Настя не могла всё вернуть, исправить, даже простить Сашку не могла, хоть и хотела. У неё на руках был ребёнок от другого, и она знала, что Аверин не поймёт и не простит. И не примет её, если она всё же решится уйти от Серёжи. И тогда она останется ни с чем, рухнет всё, и Серёжка тоже не простит, никогда. Но все речи мужа, его обиды, гнев, в чём-то обоснованный, её до ужаса злили. Ей так не хотелось ещё и перед ним оправдываться… А потом эта история с Дашей, которую он любил, когда-то или тогда, это уже не важно, и он изменял Насте с ней, и она злилась. Злилась не потому, что он ей изменял, а потому что у Серёжки всё ещё был шанс, была возможность всё исправить и вернуть свою жизнь. У него и так всё было — его родители, друзья, привычный круг общения, институт, и ещё Даша — прошлая любовь, которой он до сих пор смотрел в глаза, а она готова была его ждать и понять. У Насти же ничего этого не было. Одни мысли, воспоминания и горечь, которую она и выливала на мужа. Она развела его с Дашей, мысли о разводе ушли в небытие, но счастья им это не принесло. И пусть они больше не скандалили и не ругались, но от этого только хуже, негатив накапливался, и вот тогда Настя ему и сказала:

— Найди себе кого-нибудь. Я уже устала выносить твоё недовольство.

Серёжка лишь недоверчиво усмехнулся.

— Вот так просто? И ты не против?

Она в глаза ему взглянула, и пожала плечами.

— Мне всё равно.

Он до сих пор не мог простить ей этих слов. Прошло больше семи лет, а это стояло между ними. Кто бы знал, как она раскаивалась. Кто бы знал, как проклинала себя после.